— Но… — заикался было жалобщик. — Я думаю…
— Думаешь? Чего тут думать — действовать надо! — расплывался в улыбке советник. Он вставал из-за рабочего стола, подходил к жалобщику и по-отечески хлопал его по плечу: — С удовольствием помогу тебе в этом серьезном и крайне ответственном деле!
— Но я еще не додумал до конца!..
— Десяти лет в тихой и охраняемой камере Башни Заключенных хватит?
— Еще как! — отвечал испуганный жалобщик, немедленно бледнея или краснея — кому как нравилось. — То есть, я уже… Что тут думать? Указы царя-батюшки пересмотру не подлежат, потому как справедливы и точны!
— Правильно мыслишь! — добродушно улыбался советник. — А теперь иди и радуйся жизни. Это приказ! И поверь мне, это хороший приказ, а его нарушение карается ссылкой или смертной казнью. Не подведи себя! — Советник делал эффектную паузу и деловым тоном добавлял: — Да, и вот еще что: не хлопай дверью. Она едва держится после того, как ты рывком ее открыл, выдернув почти все гвозди из петель!
Обескураженный жалобщик покидал кабинет спиной вперед, тихо закрывал за собой дверь и уходил прочь, бурча под нос что-то неразборчивое, а хитрый советник добродушно посмеивался.
Вот так Мартин и совмещал приятное с полезным: службу и дружбу. Много чего мы с ним успели сделать за прошедшие годы: я был горазд на шутки и розыгрыши, да и Мартин не уступал с фантазиями. Нам не единожды попало бы за это, кабы не старшие братья, постоянно нас выгораживавшие: они были самыми благодарными зрителями наших проделок. С того времени мы с братьями выросли и стали больше ругаться, но до сих пор делали это несерьезно, просто подлавливая друг друга на разных мелочах и наблюдая, кто и как выйдет из создавшегося положения.
Теперь пришло время для серьезных дел.
Вечером, когда Мартин явился в беседку, я рассказал ему о предстоящем походе и подробно объяснил, что мне светит в связи с заданием отца: на поиски яблок в лучшем случае уйдет несколько недель, если не месяцев. В худшем — я потрачу много лет, ведь поиски придется начать с чистого листа. Отец и сам толком ничего не знает. Слухи, домыслы — это все, что есть в его распоряжении. Ни одного конкретного факта, максимум — воспоминания через тридцать седьмые руки, туманные записи в старинных дневниках. С тем же успехом я могу сказать, что где-то далеко под землей зарыт небывалый клад, и отправить по указанному адресу отряд стражи с лопатами. Уверен, что больше я этих стражников не увижу.
— Пойдешь со мной? — спросил я.
Мы хоть и давние друзья и Мартин — мой слуга, но у него есть любимая девушка. А будет ли она ждать его столько времени — больший вопрос: у нас нет ясных перспектив на возвращение в родные края. Путешествие может оказаться в одну сторону.
— Спрашиваешь! — воскликнул Мартин, не раздумывая. — Пропустить такое?! Да разве я похож на сумасшедшего? И потом, я и себе припасу немного яблок.
— Ты же не ешь яблок, — напомнил я.
— Такие съем! — возразил он. — Ты только представь: нам придется идти по миру…
— Стоп-стоп-стоп! — перебил я. Мартину в бытность простым крестьянином пришлось бы выполнить именно то, что он сказал, но царевич идти по миру не имеет морального права. — Нам придется путешествовать по свету! А идти по миру — это нечто иное, в мои планы не входящее. И потом, для чего тебе молодильные яблоки — желаешь быть слугой у моих праправнуков?
— Не придирайся к словам, жадный аристократ! — рыкнул Мартин. — А вдруг нас не будет много лет? Я вернусь домой, когда волосы покроются благородной сединой, войду в дом, и что? Увижу Анюту-старушку с чугунной сковородкой в руках, которой она шлепнет меня по голове в отместку за десятилетия ожидания моего возвращения?
— Хм, — неопределенно высказался я. Мартин на фантазию никогда не жаловался и при желании вышибал слезу из самого толстокожего человека. Но здесь, похоже, ситуация на самом деле прогнозируемая. Он и рта не успеет раскрыть, как случится гулкое столкновение чугуна с его головой.
— А я ей в ответ, — продолжал Мартин, — скушай молодильное яблочко!
— В ответ? — переспросил я. — Можешь мне не верить, но после удара сковородкой ты скажешь в ответ совершенно другое! Если вообще что-нибудь скажешь.
— Я заранее надену ведро на голову, — уточнил Мартин, — а потом войду и предложу яблоко. Она съест его, помолодеет и…
— …и пойдет искать молодого жениха! — не сдержался я. — А тебе все равно сковородкой достанется.
— Почему?
— Чтобы годы ожидания ради свершения мести не прошли впустую!
— Ради такого яблочка я готова забыть что угодно! — раздался сверху девичий голосок. Мы вздрогнули от неожиданности и подняли головы. С крыши беседки на нас смотрел а Анюта. В ее руке было яблоко, которым она целилась в Мартина. — Я и ему разрешу откусить половину.
— Привет, Анюта! — поздоровался я.
— Ты что там делаешь?! – воскликнул Мартин. — Спускайся немедленно, а то упадешь!
— Как ты проскочила мимо охраны? — спросил я. — Они новенькие, о тебе еще не знают.
— Я рассказала им о своей роли в судьбе Мартина, и они меня сразу же пропустили. Даже автограф попросили!
— Автограф? — переспросил я. — Для чего им твой крестик?
— Между прочим, я умею читать и писать! — воскликнула Анюта.
— Я знаю, — улыбнулся я: кто, по-вашему, обучал ее грамоте? — Но когда-то ты именно так и подписывалась, помнишь?
— Погоди, Иван, — перебил Мартин. — Анюта, тебе от родителей влетит!
— В честь чего? — удивилась девушка. — Лови! Мартин поймал знакомую котомку.
— Я им сказала, что пойду за тобой хоть на край света! Вот!
Мартин разинул рот.
— И почему ты сказала это именно сейчас? — недоуменно спросил он.
— Мы немного поругались… — смутилась Анюта. — Из-за тебя поругались, между прочим!
— Я же ничего не делал…
— Вот из-за этого и поругались!
— То есть? — У меня возникло такое чувство, будто не улавливаю причинно-следственной связи в происходящих событиях. Срочно требовались подробности.
— Родители сказали: если Мартин работает во дворце, то почему вместо больших денег приносит исключительно большие яблоки? Выходи, говорят, за него замуж, и пусть нас обеспечивает!
— Прямо так и сказали?
— Угу, — кивнула Анюта.
— А при чем здесь они? — не понял Мартин. — Я же не смогу содержать всех твоих родственников, соседей и их друзей. — Потрясенный, он присел на краешек скамейки.
Известие о том, что хитрые родственники Анюты успели составить план использования его жалованья в личных целях, поразило даже меня.
— Что ты ответила? — спросил я. — Согласилась стать дояркой его кошелька?
