— Она влюблена, — Яков Михайлович улыбнулся. — Какие тут могут быть умные разговоры! Впрочем, я не верю, что наша Надинька может полюбить негодяя или подлеца, Агаша. Она человек с такой ясной и прямой душой. И здравомыслящая.
— Кабы не плюнули ей в душу-то, — пробормотала Агаша.
— А мы с вами на что?
— А мы с вами ни на что не годимся, Яков Михайлович! Жениха в глаза не видали!..
Надинька вернулась, как водится, в самый неподходящий момент — когда проснувшийся Федот тащил доски из своей комнаты к Якову Михайловичу. Доскам было наспех придумано какое-то объяснение — мол, доктор время от времени должен спать на жестком, мучается спиной, но приключения на этом не закончились.
Надинька страшно удивилась и обрадовалась яблокам в вазе — доктор в запале добыл и яблок тоже! — взяла одно, зажмурилась от восторга, но есть не стала, положила на скатерть и отправилась к Фейге Наумовне. Из приоткрытых дверей комнат Колпаковых и Ващуков за ней следили несколько пар встревоженных глаз.
Надинька постучала, но добрая и приветливая Фейга не пустила её на порог. Она выскочила в коридор, оглянулась, плотно ли прикрыта дверь, и стала так, чтоб с гарантией загородить собственными пышными формами подступы к комнате.
Надинька страшно удивилась.
— У меня беспорядок, гостей не принимаю, — нервно объяснила Фейга Наумовна. — Я разбираю бельё, у нас решительно негде присесть.
В это время из её комнаты выбрался один из братьев Колпаковых, кажется, Юрка, деловито подтянул штаны и дунул в сторону уборной. Физиономия у него была перемазана шоколадом.
Надинька проводила его глазами.
— Совершенно, совершенно нет времени, — не к месту продолжала врать несчастная Фейга. — Сейчас со службы вернётся Ефим Эммануилович, а у меня повсюду разложены… разные… капоты…
— Я только хотела спросить, придёт ли сегодня Марк, — пролепетала ошарашенная Надинька. — И если да, не мог бы он прийти пораньше…
Марк приходил к Кольцовым заниматься на рояле.
— Я пришлю его сразу, как только он вернётся из училища, — пообещала Фейга, — да, да, в ту же минуту, в ту самую секунду, а сейчас мне пора!..
Она пропустила перед собой одного из Колпаковых, кажется Юрку, вернувшегося из уборной, и плотно закрыла за собой дверь.
— Чу-де-са, — по складам шепотом произнесла Надинька. — А я выхожу замуж, и у меня есть яблоко!..
Она вернулась к себе, взяла яблоко и стала у окна, думая о том, что завтра вот в это самое время всё будет по-другому. Она выйдет замуж за Серёжу и станет Надеждой Кольцовой-Гараниной! Они так договорились, что она возьмёт его фамилию, но свою тоже оставит. Из ЗАГСа они отправятся гулять по набережной, съездят на Ленинские горы, там сейчас так красиво! А потом она приведёт его домой и познакомит наконец с Агашей и доктором!
О том, что будет дальше, после прогулки и знакомства, Надинька старалась не думать.
Ведь совершенно понятно, что всё будет хорошо! Так хорошо, как никогда и ни у кого не было, даже у мамы с папой!..
Вскоре пришёл смущенный до невозможности Марк. Он в последнее время смущался, когда видел Надиньку, и она понимала, что он влюблён, поэтому изо всех сил старалась обращаться с ним по-товарищески, как сестра или старшая подруга.
Ничего подобного за ним не замечалось до их совместного похода в консерваторию, и Надинька считала, что Марк влюбился в неё исключительно из-за профессорши Икрянниковой, которую она попросила его прослушать. Тамара Ильинична прослушала, нашла, что он талантлив, Марк стал брать уроки и отчаянно влюбился в Надиньку!
Агаша сказала, что ей нужно в шестую квартиру, там у хозяйки что-то не выходило то ли с рукоделием, то ли с тестом, и ушла. Доктор не показывался из своей комнаты.
Надинька угостила Марка яблоком. Тот стал было отказываться, но она и слушать не стала, положила яблоко прямо перед ним на клавиши.
Он довольно долго играл Черни. Надинька на диване читала «Обрыв» Гончарова. А потом он перестал играть и спросил:
— Вы выходите замуж, Надя?
— Откуда вы знаете?
— По-моему, Агаша поделилась с моей мамой.
— Вечно Агаша со всеми делится, — пробормотала Надинька. — Но это правда. Я выхожу замуж.
— За кого?
Надинька засмеялась и закрыла «Обрыв».
— За человека! За очень хорошего человека.
— Он вам нравится?
— Он инженер, — сообщила Надинька, — талантливый.
— Вам нравится, что он он инженер или что он талантливый?
— Марк, что за вопросы?!
— Мне нужно знать, — сказал он серьёзно. — Я спрашиваю потому, что мне нужно. Какой он?
Надинька подумала немного. Лицо у неё посветлело.
— Он надёжный и добрый, — сказала она наконец. — Таким был мой папа. Вы вряд ли его помните, Марк, но поверьте, он был именно таким. Он много знает, но не кичится, понимаете? Если я его спрашиваю о чём-то, он обязательно мне растолкует и при этом не смеётся надо мной. Разве что… самую чуточку!..
Доктор Яков Михайлович в соседней комнате снял очки, потёр глаза и на цыпочках подошёл к двери — чтобы лучше слышать.
— Он пишет мне письма, даже если очень занят. Но всегда напишет хоть пару строк. И он всё обо мне знает! И об Агаше, и о докторе. Ему это интересно и важно. Я даже ругаю себя, что совсем ничего не знаю о его занятиях! Но он говорит, что не может мне рассказать, какой-то большой секрет, важное дело.
— Получается, — сказал Марк, — что вы любите его за то, что он любит вас.
Надинька словно огорчилась немного.
— Вы ничего не поняли, Марк! Это потому, что вы ещё… — она хотела сказать «маленький», но сказала по-другому, — потому что вы ещё юноша. Но всё изменится, когда вы встретите человека и полюбите его по-настоящему.
— Я уже встретил человека, — мрачно и торжественно проговорил Марк, — но этот человек завтра выходит замуж за инженера.
Надинька вздохнула — мальчик вбил себе в голову какую-то ерунду, придумал муку и теперь страдает! И как ему помочь?..
— Если у вас ничего не получится с этим инженером, — заговорил Марк со страстью, — если вы поймёте, что он вам совсем не подходит, разлюбите, вспомните обо мне! Я буду ждать вас всю жизнь, Надя! Я готов бросить музыку, уехать на целину, целыми днями работать, только чтоб вы были рядом!
— Марк, зачем вы говорите такие глупости?..
— Если вам станет плохо, вспомните обо мне! Прошу меня простить, я сегодня не смогу заниматься!
Доктор за дверью покачал головой и вздохнул.
Прозвучали шаги, скрипнула дверь — мальчик ушёл.
Некоторое время было тихо, а потом вдруг грянула «Фантазия-экспромт» Шопена.
