Инцидент, о котором идет речь, был сравнительно мелким происшествием. В 96 г. царь Северного Гуши ввязался в конфликт с местным китайским военным комендантом и, вместо того чтобы напасть на самих китайцев, вторгся на территорию своего коллеги и родственника царя Южного Гуши на том основании, что последний окончательно продался китайцам и его следовало наказать. Нападение оказалось успешным, и жена и дети южного царя оказались в плену.
В наказание за этот набег китайцы в 97 г. отправили в Гуши военную экспедицию. Китайские войска быстро взяли под контроль территорию Северного Гуши, а сам царь бежал на северо-запад, чтобы найти убежище у северных гуннов. Однако китайцы организовали погоню, и он был схвачен. Вскоре после этого злополучного монарха предали смерти, а на трон посадили его младшего брата, обещавшего быть более послушным императорским порядкам.
Возможно, в течение последних семи лет Бань Чао восстановил дипломатические и политические отношения с обитавшими к северу от Кашгарии усунями, но китайские летописи, как ни странно, ничего об этом не сообщают. Утверждается, что этот великий маркиз перешел через высокие горы по тропам, ведущим на северо-запад Индии, в Гибинь, но, вероятно, это было сделано, чтобы обследовать южную границу Кашгарии, поскольку нам неизвестно о том, чтобы против индийских государств предпринимались какие-нибудь кампании.
Больший интерес представляют для нас отношения, которые Бань Чао установил с государствами Туркестана, расположенного к западу от Кашгарии, хотя они и не привели ни к каким устойчивым результатам. Иногда можно услышать утверждения, что Бань Чао распространил свои завоевания и на этот регион и что он даже «донес флаг Китая до берегов Каспийского моря», но это ошибка. Какой бы громкой ни была его слава, Бань Чао никогда не пытался вторгнуться в какой-либо регион западнее Памира, и тому имелась веская причина. Большую часть Туркестана полностью контролировали могучие юэчжи и кангюи, и, хотя Бань Чао смог противостоять вторжению юэчжей в Кашгарию, он прекрасно понимал, что его ждет неизбежное поражение, если он попытается напасть на юэчжей на их территории.
Но хотя в то время китайцы не пытались осуществить военного захвата Туркестана, они могли изредка осуществлять обмен посольствами со многими западными государствами. Нам известно не только о том, что от юэчжей посланники приходили достаточно часто, но и об обмене посольствами с Парфией и некоторыми другими царствами. Одно из посольств, отправленное Бань Чао в Парфию, особенно знаменательно, поскольку его глава подошел очень близко к тому, чтобы установить прямые связи с Римской империей. Этот чиновник по имени Гань Инь был отправлен из Кашгарии в 97 г. Пройдя через Мерв – главный город Юго-Западного Туркестана (Малой Парфии), – он дошел до Гекатомпила, расположенного на севере Иранского нагорья, который в то время был столицей всей Парфянской империи. Закончив там все свои дипломатические дела, Гань Инь решил пойти еще дальше на запад и через некоторое время смог добраться до Месопотамии, которая уже считалась провинцией Парфянской империи, но еще сохранялась как отдельное административное образование.
Из Месопотамии Гань Инь хотел продолжить путешествие до Римской империи, уже тогда известной китайцам как «страна Дацинь». Однако по какой-то удивительной причине Гань Ин не воспользовался путем, проходившим из Месопотамии через пустыню в Сирию, которая в ту пору была частью Римской империи. Вместо этого он решил плыть на корабле вокруг Аравии через Персидский залив и Красное море, что привело бы его либо в Египет, либо в Палестину. Однако в тот самый момент, когда китайский посол готовился к отплытию, он услышал пугающий рассказ об опасностях морского путешествия. «Море, по которому вы собираетесь плыть, огромно, – говорили ему, – а управление судном ненадежно. Даже при попутном ветре путешествие займет три месяца, а при неблагоприятном – два года. На самом деле вам было бы хорошо запастись провизией на три года. Кроме того, в море на людей часто нападает такое сильное желание увидеть свой дом, что они заболевают и умирают».
Гань Инь был храбрым и предприимчивым человеком, но его так взволновали эти страшные рассказы, что он решил отказаться от продолжения путешествия и незамедлительно вернуться на родину. Нам, современным людям, кажется очень досадным, что страх Гань Иня перед штормами и болезнями помешал установлению прямых контактов между двумя великими империями древности.
В 100 г., вскоре после возвращения Гань Иня с запада, Бань Чао начал страдать от тоски по родине и отправил императору меморандум с просьбой позволить ему оставить службу и провести последние годы жизни в родном Китае. Этот меморандум, сохранившийся до наших дней, наполнен духом сентиментальной ностальгии, которую несколько странно обнаружить, учитывая энергию и прагматизм старого наместника. Но Бань Чао прослужил на западе 30 лет без отпуска и стал уставать от своих тяжелых обязанностей. Императору, естественно, не хотелось терять такого блестящего успешного служаку, но сестра Бань Чао, знаменитая Бань Жао, имевшая большое влияние при дворе, добавила свои мольбы к просьбе старого наместника об отставке. В конце концов император согласился, но прошло еще два года, прежде чем Бань Чао смог наконец покинуть Кашгарию и отправиться в столицу Китая. Приехал он уже сломленный болезнью и, несмотря на все оказанное ему внимание и почести, а также врачебную помощь лучших лекарей его величества, скончался через месяц после возвращения на свою любимую родину. Так окончил свою жизнь один из величайших героев Поднебесной.
Смерть Бань Чао знаменует собой конец важной эпохи. Восстановление верховенства Китая было достигнуто во многом благодаря усилиям этого человека, и после его ухода со сцены великая колониальная империя, которую он создал, быстро распалась на части. Правда, его прославленного имени оказалось достаточно для поддержания китайского доминирования в течение трех-четырех лет. Но в 105 г., после смерти императора Хэ-ди, поиски подходящего преемника привели Поднебесную в некоторое смятение, и на следующий год, воспользовавшись ситуацией, несколько кашгарских государств внезапно подняли восстания. За несколько месяцев китайскому господству в этом регионе (добиться которого стоило Бань Чао 30 лет упорных трудов) пришел конец.
Глава 13
Окончательное падение империи гуннов (106–166 гг.)
Восстание в Кашгарии произошло в немалой степени по вине человека, которого отправили туда в качестве преемника Бань Чао на посту наместника Западного края. Этот человек, носивший имя Жэнь Шань, уже участвовал в нескольких кампаниях против гуннов и как военный показал большой потенциал. Но воинская доблесть не всегда сочетается со способностями гражданского администратора, и, как оказалось, последних Жэнь Шаню недоставало в той же мере, в какой он обладал первой.
История гласит, что до того, как Жэнь Шань уехал из Китая, чтобы занять свой пост (в 102 г.), он беседовал со своим блестящим предшественником Бань Чао и спрашивал у него совета о том, какой политики лучше всего придерживаться в Кашгарии. Старик Бань Чао ответил с удивительной прямотой: «Китайские чиновники в наших колониях по большей части отъявленные негодяи, которые ищут службы на дальних рубежах, потому что дома совершили какое-нибудь преступление или правонарушение. Местные кашгарцы, со своей стороны, похожи на диких зверей и птиц, которые трудно поддаются воспитанию и легко обижаются. У вас, господин, суровый и импульсивный характер, и потому я прошу вас не забывать старую поговорку: „У человека, который слишком широко открывает глаза, не бывает друзей“. Будет хорошо, если вы станете более мягким и снисходительным».
