Другое введение
(1) Между Филиппом и афинянами велась продолжительная война с тех пор, как он вопреки договору с ними взял у олинфян Амфиполь, город, принадлежавший ранее афинскому государству. Этот город находился под властью олинфян в то время, когда они, как и другие союзники, отложились от афинян. В это же время происходила и другая война – у фокидян с фессалийцами и фиванцами: с фессалийцами – из-за святилища в Пифо́, с фиванцами – из-за Орхомена и Коронеи. Из истории ведь известно, что у последних фокидяне отняли эти два соседних с ними города, а фессалийцев отстранили от участия в амфиктионии, поскольку дельфийское святилище расположено посредине Фокиды. (2) Так как война между афинянами и Филиппом продолжалась много времени, обе стороны были готовы, наконец, заключить мир, но ни та, ни другая не считала для себя приличным выступать первой с таким предложением. Были в это время трагические актеры Аристодем и Неоптолем. Занимаясь этим искусством, они имели право свободно выезжать, куда пожелают, хотя бы даже в неприятельскую страну. Так вот они, отправившись в Македонию, показали там свое искусство, и Филипп так благосклонно принял их, что помимо обычной оплаты он наградил их из собственных средств. А узнав, что фокидяне, фессалийцы и фиванцы собираются отправить к нему послов, он решил обмануть афинян. Филипп воспользовался этим как предлогом и, провожая Аристодема и Неоптолема, говорил им: «Я – друг афинянам». (3) Случилось и еще одно обстоятельство такого же рода: один афинянин – Фринон, отправившись на Олимпийские игры то ли на состязания, то ли просто в качестве зрителя был захвачен какими-то воинами Филиппа в пору священного месяца4, и у него было отнято все, что было с ним. Вернувшись в Афины, он стал убеждать афинян, чтобы они избрали его послом и чтобы он таким образом, отправившись к Филиппу, мог получить отнятое. Афиняне согласились и избрали его и вместе с ним Ктесифонта. Когда эти послы прибыли в Македонию, Филипп принял их настолько любезно, что не только вернул Фринону отнятое у него воинами, но и прибавил еще вознаграждение от себя и даже извинялся за своих воинов, которые, вероятно, не знали того, что шел священный месяц. Он одинаково повторил и им: «Я – друг афинянам». И эти лица, вернувшись в Аттику, сообщили афинянам то же, что и первые. (4) Афиняне, услыхав это, хотели узнать, действительно ли Филипп думает заключить мир. И вот они избрали десятерых лиц в качестве послов. Это были Ктесифонт, Аристодем, Иатрокл, Кимон, Навсикл, Деркил, Фринон, Филократ, Эсхин и Демосфен. Они отправили их в Македонию с тем, чтобы они узнали, действительно ли Филипп хочет заключить мир, и, если это верно, чтобы привезли от него послов для принятия присяги. (5) И вот эти десять послов, в числе которых был и Демосфен, вернувшись из поездки, привезли от Филиппа троих послов – Антипатра, Пармениона и Еврилоха, которые должны были принять присягу. Но пока союзникам афинян посылались приглашения, чтобы дать присягу, время проходило. Тогда Демосфен, понимая стремление Филиппа при каждом случае постоянно подчинять себе и притеснять других, советовал афинянам поскорее принести присягу, даже не дожидаясь прибытия Керсоблепта. Он говорил, что Керсоблепт может принести присягу тогда, когда мы отправимся во Фракию. (6) Надо, однако, иметь в виду, что Демосфен отправился во второе посольство по следующей причине. Во время первого посольства он нашел в Македонии в числе пленников некоторых из афинян и обещал внести за них выкуп из собственных средств и освободить их, но не мог этого сделать иначе, как в качестве посла. (7) Он предлагал также, чтобы посольство для скорости путешествия ехало морем и, узнав, где будет находиться Филипп, сейчас же направилось туда и там приняло у него присягу. Однако послы, не послушавшись его, отправились сухим путем и, прибыв в Македонию, просидели там целых три месяца, пока не вернулся Филипп, покорив уже многие принадлежавшие афинянам крепости, а вместе с ними и Керсоблепта. И даже по прибытии он не сразу принес им присягу, а продержал их до тех пор, пока не подготовил похода на фокидян, несмотря на то, что фокидяне отправили к нему послов относительно окончания войны. И вот, когда он выступил против фокидян, он вместо того, чтобы принести присягу в храме, принес ее в гостинице и притом в таких словах: «Я заключаю мир с афинянами и их союзниками, за исключением галейцев5 и фокидян». Он ссылался на то, что галейцы были врагами его друзей – фарсальцев. «А с фокидянами я не заключаю мира по той причине, что они совершили кощунство по отношению к святилищу». (8) Итак, когда второе посольство вернулось в Аттику, Демосфен стал спорить, говоря, что не может согласиться с решением Филиппа. Но Эсхин возражал, что Филипп говорил это только для виду: «Мне же на ухо он шепнул: оговорку относительно галейцев и фокидян я внес для того, чтобы фиванцы не догадались и не успели принять мер предосторожности: когда я приду в их страну, я погублю их, а этих я спасу». (9) Афиняне, поверив Эсхину, постановили отправить третье посольство, желая убедиться, будет ли Филипп действительно поступать так, как говорил Эсхин. При этом Демосфен клятвенно заявил об отказе участвовать как в посольстве, так и во всем этом деле – все равно, хорошо или плохо кончится это посольство. Тогда Эсхин, побоявшись, чтобы Демосфен, если будет оставаться дома, не убедил народ послать помощь фокидянам, притворился, как говорит Демосфен, больным. Брат его Эвном6 пришел даже с врачом, клянясь, что действительно Эсхин болен. Тогда народ избрал послом вместо него самого Евнома. Так эти послы отбыли; но, когда, достигнув Эвбеи, они услыхали, что Филипп покорил фокидян, им пришлось с позором вернуться назад. Когда же это третье посольство возвратилось в Аттику, Эсхин, «сам себя избрав послом», как говорит Демосфен, отправился к Филиппу.
(10) Надо иметь в виду, что по возвращении каждый из послов должен был представлять отчет. Первое посольство сдало отчет так хорошо, что Демосфен внес предложение пригласить их на завтрак. Тогда было в обычае приглашать послов, хорошо исполнивших свои обязанности, на общественный завтрак. Некоторые высказывают, однако, недоумение, зачем же Демосфен, если он знал о их предательстве, предложил пригласить их на общественный завтрак. На это мы отвечаем, что только после этого завтрака он распознал их цели. Но из всех участников второго посольства лишь один Демосфен сдал отчет. Когда же Эсхину предстояло давать отчет, в это время с обвинениями против него выступили Тимарх и Демосфен. Тогда Эсхин потребовал, чтобы было произведено расследование7, и в итоге расследования показал, что Тимарх занимался развратом, и на этом основании его устранили, так как был закон, запрещавший развратнику заниматься политическими делами. (11) Тогда выступил со своим обвинением Демосфен. Некоторые спрашивают: как же он упоминает о третьем посольстве? Мы объясняем это тем, что он выступал с обвинительной речью спустя три года после внесения жалобы. Именно, после возвращения второго посольства, когда афиняне узнали о гибели фокидян, они стали свозить пожитки из деревень8 и находились в большой тревоге, и только спустя три года после этого Демосфен выступил с обвинением против Эсхина. Он обвинял его в двух преступлениях – в том, что он погубил фокидян, и в том, что был подкуплен. Разумеется, главным тут было обвинение в том, что из-за него погибли фокидяне. Но в связи с этим всплыл и другой вопрос – что Эсхин решился на это ради денег, что может служить подтверждением первому обвинению – относительно фокидян. (12) Есть данные, свидетельствующие о том, что все было давно подстроено и подготовлено, и Демосфен пользуется этими данными, чтобы разоблачить «краски» доказательств9 Эсхина, когда тот прибегает к ссылкам на незнание и рассчитывает на снисхождение. Одни из этих доказательств Демосфен берет из сделанных Эсхином упущений, другие из его образа действий. Так, Эсхин поддержал Филократа, когда тот предложил заключить мир без участия фокидян. Он не принял присяги от фессалийцев, бывших в союзе с Филиппом, а они не пошли бы вместе с ним походом на фокидян, если бы уже принесли присягу. Он дал время Филиппу подготовиться к походу на фокидян, – он нарочно тянул дело, тратя попусту время, чтобы афинский народ не зашел с моря и не запер Пилы. По возвращении он нарочно обманул государство, обнадежив его двойным расчетом: во-первых, что погибнут фиванцы, во-вторых, что фокидяне останутся целы; а вследствие этого не было возможности своевременно принять какого-нибудь правильного решения в пользу фокидян. Он сказал, что Филиппу надо верить и что он обещал нашему государству пощадить их. (13) Таковы основания первого обвинения. А вот доказательства второго – относительно продажности; тут показывается, что Эсхин получил деньги. Также и эти доказательства выводятся частью из его упущений, частью из его личных действий. У него нет ненависти к Филиппу, хотя он и говорит, что был обманут им. Он поддержал притязания Филиппа на то, чтобы сделаться амфиктионом, когда амфиктионы прислали посольство относительно него. Он всегда выступает заодно с Филократом, получившим деньги. Вызванный в качестве свидетеля, когда Гиперид привлек Филократа к суду через исангелию10, он, хоть и явился, ни слова не сказал. Выбранный послом к Филиппу в Фокиду, он, несмотря на все свои обещания, отговорился болезнью. После же поражения фокидян, несмотря на прежний отказ под присягой, он отправился туда, никем не избранный, между тем как в данное время ему следовало остеречься. Таковы основания второго обвинения. Из приведенных доказательств самым сильным, на которое Демосфен более всего и напирает, является заверение Эсхина и обещание относительно фиванцев и фокидян.
