(315) Теперь я хочу напомнить вам в главных чертах, каким образом Филипп обманул вас своей политикой, взяв себе на помощь вот этих богоненавистных. Весьма уместно разобрать и рассмотреть весь этот обман в целом. С самого начала Филипп хотел мира, так как его страна опустошалась разбойниками и рынки были заперты302 и так как вследствие этого он не мог пользоваться никакими выгодами; вот почему он и послал от своего имени тех ораторов с их любезными речами – Неоптолема, Аристодема и Ктесифонта303. (316) Когда же потом мы, послы, прибыли к нему, он тотчас же нанял себе на службу этого человека с тем, чтобы он поддерживал в речах и в действиях мерзкого Филократа и старался оттеснить тех, кто хотел действовать честно; он написал вам письмо304, которым особенно рассчитывал добиться мира. (317) Но даже и этим способом ему невозможно было достигнуть сколько-нибудь значительного успеха против вас, если он не погубит сначала фокидян. А это было нелегко, так как его дела свелись, словно по воле судьбы, к такому положению, что приходилось либо вовсе отказаться от исполнения своих желаний, либо нужно было обратиться ко лжи и клятвопреступничеству и сделать в таком случае всех – и греков, и варваров – свидетелями своей подлости. (318) Действительно, если бы он принял фокидян как ваших союзников, и одновременно с вами принес им присягу, тогда ему пришлось бы сразу же преступить клятвы по отношению к фессалийцам и фиванцам, так как одним из них он поклялся помочь в подчинении Беотии, другим в возвращении им места в Пилейской амфиктионии305; с другой стороны, он понимал, что, если бы не стал принимать фокидян, как и в самом деле их не допускал, вы не позволите ему пройти через Пилы, но направите туда войско, – это вы и сделали бы, если бы не были обмануты – а при таком условии он уж не представлял себе возможности пройти. (319) А чтобы убедиться в этом, ему не нужно было справляться у других, но он сам был свидетелем этого: именно, когда он в первый раз306 победил фокидян и уничтожил их наемников вместе с предводителем их, стратегом Ономархом, все-таки тогда, хотя, кроме вас, никто на всем свете, ни из греков, ни из варваров, не оказал фокидянам помощи, он не только не прошел и, раз не прошел, вместе с тем и не добился своей цели, но даже не мог и близко подойти. (320) Таким образом, я думаю, он уже знал хорошо, что в настоящее время, когда в Фессалии против него поднялось недовольство и вот уже ферейцы впервые не пошли вместе с ним, а фиванцы побеждены, разбиты в сражении и из их оружия воздвигнут трофей307, ему нет возможности пройти, раз только вы пошлете туда свое войско; в случае же попытки с его стороны дело может кончиться для него плачевно, если он не прибегнет к какой-нибудь хитрости. – «Так вот, как бы мне сделать так, чтобы и явно не солгать, и вместе с тем добиться всего, что мне желательно, не показав себя в то же время клятвопреступником? Как? А вот как: попробую-ка я найти среди афинян таких людей, которые сумели бы обмануть афинян; тогда уж на меня не падет этот позор». (321) Ввиду этого послы, приходившие от него, заявляли вам, что Филипп не признает фокидян вашими союзниками, а вот эти люди со своей стороны вслед за тем говорили перед народом, что будто бы Филиппу открыто признать фокидян вашими союзниками неудобно перед фиванцами и фессалийцами, но что если он сделается хозяином положения и добьется мира, он выполнит тогда все условия, которые мы сочтем нужным ему предложить. (322) Вот этими обещаниями и обманами они и добились от вас согласия на заключение мира без фокидян. Но надо было помешать посылке войска в Пилы, ради чего все-таки стояли на якорях пятьдесят триер308 с тем расчетом, чтобы, если туда направится Филипп, вы могли преградить ему путь. (323) Ка́к же тут быть? Какую еще хитрость пустить в ход против этого отряда? – Отнять у вас время, затянуть дела и потом так вдруг поставить их перед вами, чтобы вы, даже если бы захотели, не могли выступить в поход! Так вот к этому явно и вели эти люди, я же, как вы уже много раз слышали309, не только не имел возможности уйти раньше других, но даже, когда нанял себе корабль, был лишен возможности отплыть. (324) Но, кроме того, надо было заставить фокидян поверить Филиппу и добровольно отдать себя в его распоряжение, чтобы не случилось промедления в действиях и чтобы тем временем не пришло от вас какой-нибудь противоположной псефисмы. «Следовательно, о том, что фокидяне будут спасены, должно поступить сообщение от афинских послов, и таким образом даже тот, кто никогда не верил мне310, поверит им и отдастся мне в руки; а афинян самих мы пригласим, чтобы они были уверены насчет исполнения всех своих пожеланий и не вынесли никакой псефисмы против этого. Эти люди так передадут все дело от нашего имени и надают таких обещаний, после которых, что бы ни случилось, афиняне не двинутся с места». (325) Вот каким образом и какими хитростями те люди – пропади они самым ужасным образом! – все у нас погубили. И действительно, вместо того, чтобы увидать восстановление Феспий и Платей, вы тотчас же услыхали о порабощении Орхомена и Коронеи; вместо унижения Фив и обуздания их спеси и высокомерия началось разрушение стен в городах ваших союзников фокидян, а разрушителями оказывались фиванцы – те самые, которые, по словам Эсхина, должны были быть расселены по разным местам. (326) Вместо того, чтобы отдать вам Эвбею взамен Амфиполя, Филипп устраивает себе на Эвбее отправные места против вас311 и постоянно ведет происки против Гереста и Мегар312. Вместо того, чтобы вернуть себе Ороп, нам приходится выступать с оружием в руках на защиту Дрима и земли около Панакта313, чего никогда мы не делали прежде, пока были целы фокидяне. (327) Вместо того чтобы установить в храме отеческие порядки и взыскать деньги для бога, подлинные амфиктионы вынуждены бежать314 и прогнаны, страна их разорена, а люди, еще никогда в прежнее время не занимавшие этих мест, македоняне, варвары, теперь насильственным образом делаются амфиктионами. Если же кто помянет о священных сокровищах, того свергают со скалы315, а у нашего государства отняли право первой очереди вопрошения оракула316. (328) Все дела у нашего государства стали словно какой-то загадкой. Филипп ни в чем не солгал и в то же время добился всего, чего хотел; вам же пришлось увидать, как все расчеты на исполнение ваших пожеланий поворачиваются в обратную сторону, и, хотя вы воображаете, будто живете в мире, в действительности вы пострадали хуже, чем во время войны. Зато эти люди нажили деньги на таких делах и до сего дня остаются безнаказанными. (329) Что эти дела прямо-таки проданы за взятки и что за них за все получили плату эти люди, это, я думаю, всем вам давно известно по многим признакам, и я боюсь, не достигаю ли я как раз противоположного тому, чего хочу, и не напрасно ли утомляю вас, когда стараюсь вам с особенной точностью показать то дело, которое вы давно уже знаете сами. Но все-таки вы послушайте еще вот о чем. (330) Есть ли, граждане судьи, из числа послов, которых присылал Филипп, хоть один, кому вы могли бы поставить на площади бронзовую статую? Или еще – могли бы вы назначить кому-нибудь из них содержание в Пританее317 или какую-нибудь другую почесть из таких, которыми вы награждаете своих благодетелей? Я думаю, нет. Почему же? Ведь вы не являетесь ни неблагодарными людьми, ни несправедливыми, ни злыми. – А потому, что они все делали на пользу Филиппу и ничего для вас, – так могли бы вы ответить, и это было бы верно и справедливо. (331) И если вы так рассуждаете, неужели вы думаете, что Филипп смотрит на дело иначе и что этим людям он дает такие значительные и ценные подарки318 за то, что они прекрасно и честно исполняли вам на пользу посольские обязанности? Не может этого быть! Вы видите, как он принял Гегесиппа319 и других послов, приходивших вместе с ним. Не говорю уж обо всем другом, но вот этого, здесь присутствующего поэта Ксеноклида320 он выслал, объявив об этом через глашатая, за то, что он принял их как своих сограждан. Да, к людям, которые в речах выступают за вас, говоря честно, как думают, он относится таким образом; к людям же, продавшим себя, относится так именно, как и к этим. Каких же вам еще нужно более веских свидетелей и доказательств? Сможет ли кто-нибудь отнять у вас эти данные?
