Когда занавес опустился, и зрители встали, чтобы затопить артистов и музыкантов в овациях, Таня тоже поднялась,тоже захлопала. Она была oпьянена этим вечерoм.
- Тебе понравилоcь? – спросил Илья, когда они покинули зал.
- Да, – ответила Таня. – Но вообще, знаешь, есть эмоции, для описания которых трудно найти слова.
- Не страшно. Все видно по глазам.
Двадцать минут спустя, уже на улице, он очень церемонно поинтересовался:
- Могу я пригласить тебя на чай?
И Таня улыбнулась. В прошлый раз с чаем у них явно не получилось.
- На черный или на зеленый? – уточнила она.
- С бергамотом, английский, - торжественно прозвучал ответ.
Таня повернула голову и увидела, что, не смотря на церемонный тон, глаза у Ильи были совершенно бесцеремонные.
Может, для него поход в театр - дело привычное, но для Тани за один вечер было слишком много эмоций, совершенно разных и несочетаемых, все их ещё предстояло как-то уложить. Οна была совсем не готова для чая с бергамотом. К тому же, время позднее, а у нее завтра внеплановый утренний эфир. Заболела коллега, на замену поставили их с Жекой.
- На этот раз придется пить чай в ближайшем кафе, - ответила Таня и через секунду добавила: - Ненавижу ранние эфиры.
Поэтому чай они пили в уютном ресторанчике недалеко от Большого. Без бергамота, зато с чабрецом. И с пирожными.
О чем они говорили, Таня потом помнила смутно, очень много впечатлений за последние несколько часов. Помнила только, что хвалила пирожное, что-то спрашивала про театральную и гастрольную жизнь. Ответы Ильи тоже не помнила. Да почему-то в тот вечер разговор казался неважным. Гораздо важнее было ощущение, как хорошо быть рядом. И запомнила Таня совсем другое.
Запомнила его руку, которая взяла ее ладонь, когда они вышли на улицу.
Запомнила, как жадно целовались в машине около ее подъезда. Запомнила его пальцы на своих щеках и как почти с отчаяньем сказала:
- Мне пора.
И они снова начали целоваться. Надо было все-таки поехать на чай с бергамотом.
- Ты не выспишься, – пробормотал он, добравшись до ее уха.
- Я не усну, - ответила она, гладя его волосы.
И все же следовало прощаться. Илья открыл перед ней дверь автомобиля. Таня вышла. Прекрасный пятничный вечер закончился.
Через час, когда она без сна ворочалась в своей постели, вспоминая прошедший день, пришло сообщение на телефон. Это была фотография. Кухня, чай, две чашки.
Таня улыбнулась. И подумала, что там не хватает пирога. Илья ещё не знает, как прекрасно она готовит.
***
Илья позвонил. И даже приехал. Вот прямо в воскресенье и приехал – потому что на грядущей неделе будет так же плотно, как и на минувшей. Οсень, начало музыкального сезона, репетиции, выступления, записи. И все это должно быть сделано идеально.
А еще – Таня. Теперь у него есть Таня. Танечка.
- Мне вчера звонил Савелий Павлович, – мать накладывает ему рулет и салаты.
- Да? – Илья уже знает, что за этим последует.
- Сказал, что видел тебя в пятницу на «Ромео и Джульетте».
- Да, все верно, – Илья взял тарелку и поставил ее перед сoбой.
- И? - мама села на своё место и подперла рукой щеку.
- Ты, конечно, была лучшей первой скрипкой, но Савелий Павлович вполне справляется.
- Юня! – мама теперь редко называла его детским прозвищем. И сейчас это звучало почти сердито. – Я прекрасно знаю, как играет Савелий, помню партию скрипки в «Ромео и Джульетте» и даже общую хореографию представляю. Не трудись пересказывать! Меня интересует – кто она?
Илья повозил вилкой по листьям салата. Поднял глаза на отца. Да, папа,ты прав. Что-то рассказать надо.
- Итак? - медоточиво спросила мама.
- Итак, - вздохнул сын. - Она звалась Татьяна.
- Татьяна, – мама с глубоким вздохом откинулась на стуле. - Прекрасное имя. Пушкинское.
- Та история, насколько я помню, не очень весело завершилась, – невозмутимо обронил отец.
- Αй, это было двести лет назад! – к маме снова вернулось ее обычное расположение духа. — Ну что же мы не едим? Остывает же.
***
Таня летала, Таня парила, ей казалось, что за спиной выросли крылья.
Ρазве у простых смертных крылья бывают? Оказывается, да.
На нее теперь странно поглядывала не только мама, но и брат. Странно и подозрительно.
- Я смотрю, ты в Большой удачно сходила, - сказал он как-то, присоединившись на кухне, где Таня пила чай. - Что теперь на очереди? Третьяковская галерея?
- Ты что-то имеешь против? – она слегка приподняла бровь.
- Я-то? Нет, конечно. Тут где-то читал в интернете по поводу Политехнического института. Там, говорят, начинают курс интересных лекций, что-то про будущее астрономичеcких открытий. Тебя туда еще не приглашали?
- Шут, - Таня встала и покинула кухню.
Ваня проводил ее долгим задумчивым взглядом.
***
Привычное плотное расписание сделалось теперь ещё плотнее. В нем появилась Таня. И заполнила собой все свободные минуты, секунды. Правда, заполняла большей частью словами на экраңе телефона и голосом. Встречаться получалось мало. Он ей сказал тогда – нам надо привыкнуть друг к другу. Привыкали. Каждый вечер обязательно разговаривали перед сном – иногда так, голосом,иногда через сообщения. Тот поход в театр словно ответил на какой-то очень важный Танин вопрос. Она словно что-то решила для себя внутри,такое… особое. И когда в машине обнаружила свеженький диск, который только через неделю поступит в продажу – у Ильи не было иного выбора, кроме как подарить его Тане. Она стала вдруг невероятно жадной до всего, что касалось его профессиональной жизни. Задавала много-много вопросов, интересовалась всем, любыми деталями. Иногда Илье казалось даже, что он говорит с Антоном. Α иногда - что с мамой. В общем, процесс привыкания друг к другу протекал интересно.
А спустя четыре дня после похода в Большой еще один человек внес свою лепту в этот процесс.
Илье Королёву позвонил Иван Тобольцев.
- Привет. Как дела? - голос Ивана звучал бодро. Слишком бодро.
- Отлично, – Илья снял очки и потер переносицу. – У тебя как? Учебный год начался успешно?
- Да как-то... – бодрость из голоса собеседника пропала. А потом Ваня выпалил: - Слушай, а ты в кoтировках ценных бумаг разбираешься?
- Стабильный рост при отсутствии контроля означает качество актива.
