«Значит, и правда не читал», — мысленно покрутив у себя возле виска, подумала она.
Молчание затягивалось. Алина уже начала нервничать, когда вдруг он произнес.
— Алина! Я хочу у тебя попросить прощения.
Алина, не скрывая своего удивления, спросила
— За что?
Кирилл вздохнул так тяжело, что Алина сразу же поняла, что он сейчас будет говорить о наболевшем, где каждое сказанное слово давно выверено и отрепетировано.
— Тогда, давно, я очень напугал тебя, надавив своим желанием во что бы то ни стало познакомить со своими родственниками. Ты была не готова к этому и поэтому сломалась! Прости!
«О Боже! Все это время он винил себя? Это просто уму непостижимо. Я винила себя, а он — себя. Такого не может быть! Он даже и не вспоминает ту шутку о ребенке! О Боже, ребенок! Тот, которого я сейчас жду… как я Кириллу об этом скажу? Получается, что теперь если я соглашусь — повешу на него чужого ребенка! Вот я дура! Это как в плохом сне…».
Увидев растерянное лицо Алины, он быстро подошел к столу и сел напротив нее. Глядя прямо ей в глаза, протянул руку, но, так и не дотронувшись, убрав её на место, решительно произнес.
— Ну что мы как дети, ей-Богу! Давай, наконец, поговорим по-человечески. Ты пойми: я ничего не могу с собой поделать… Все эти годы я жил с ощущением, что от меня осталась только часть, что я и не живу вовсе. Моя жизнь словно во сне, как в старом, черно-белом кино, немом и под музыку тапера. Я знаю, что ты не можешь сейчас даже думать обо мне, но надеюсь, что спустя какое-то время ты мне всё-таки дашь шанс, и мы попробуем начать все сначала.
— Кирилл, — устало произнесла она. Алина была разочарована. Она ждала от него не слов, а действий, как это когда-то сделал Сергей, буквально за день принудив выйти за него замуж. — Ты должен понимать, что я сейчас вообще не готова ничего обсуждать… — Помолчав, продолжила. — А может случиться так, что я вообще никогда не захочу об этом говорить.
На его холеном, породистом лице желваки заходили ходуном, он явно сдерживался из последних сил.
— Алина. Поверь, в течение всей своей жизни я просил Господа Бога, чтобы он вырвал из моего сердца любовь к тебе, но, как видишь, ничего не прошло… Сколько у нас той жизни осталось, но я по-прежнему готов бросить её к твоим ногам.
Алина отрицательно покачала головой.
— Кирилл! Ты ничего не понимаешь…
Он не дал ей договорить.
— Когда-нибудь все уляжется. И я прошу только об одном: вспомни обо мне.
Ругая себя за страх рассказать Кириллу о ребенке, она снова отрицательно покачала головой.
— Алина! Мне всё равно, что нас будет ждать впереди. Думаешь, я не сходил с ума от ревности, видя, как ты была счастлива сначала с Игорем, а потом с Сергеем? Неужели мне нужно спиваться или заболеть раком, чтобы ты хотя бы пожалела меня?
Громкий звук пощечины разрезал тишину кухни. Алина даже и не поняла сразу, отчего её ладонь загорелась, как от сильного ожога. Щека Кирилла запылала.
— Уходи, — с отчаянной злостью выкрикнула Алина.
— Не прогоняй…
— Уходи.
Кирилл встал и медленно, словно побитая собака, побрёл по направлению к двери. Подойдя к ней, он всё же остановился и, немного помедлив, глухо произнес.
— Останови меня, — попросил он.
— Уходи, — жестко произнесла женщина, хотя у самой душа рвалась к нему. Ей хотелось остановить его, броситься на шею… и, в конце концов тоже попросить у него прощения. Но она не могла. Она просто не имела права сказать ему про… малыша.
Дверь хлопнула. Алина, зарыдав, положила голову на руки, безвольно лежащие на столе после незаслуженной пощечины одному из самых дорогих для неё людей. Ну вот! Она снова его потеряла, в очередной раз, просто сбежав от каких либо объяснений. Прорыдавшись, прислушалась. В квартире стояла просто гробовая тишина, и от этой тишины, заявляющей о её одиночестве, ей стало очень страшно.
«Это надо же! Дважды наступить на одни те же грабли… Любимые мужчины…Они ушли, как теперь быть… Может, она черная вдова или просто приносит своим любимым мужчинам одни неприятности?».
Тоска захлестнула Алину с новой силой. Что делать? Как ей дальше жить? И кто теперь станет её опорой и кому она станет такой же поддержкой и надежным плечом? Опять идти по жизни одной? Но теперь она так не может. Сергей показал ей совсем другую жизнь: жизнь, где её любят, ею дорожат, где ею не могут надышаться… Наверное, Кирилл действительно любил бы её не меньше, чем Сергей. Но она сама опять все испортила, всё сломала собственными руками.
Не понимая себя, своих чувств и ощущений, Алина как раненый зверь заметалась по квартире. Её начало ломать, она задыхалась от нехватки кислорода. Пошатываясь, словно больная, ничего не понимая, открыла дверь на балкон и шагнула на него.
Первым, что ощутила Алина, едва подошла к перилам, был внезапный порыв ветра, со всей силы хлестнувший по лицу с такой яростной мощью, что женщина задохнулась. Её волосы растрепались, забиваясь в глаза и рот. Она подняла заплаканное лицо к небу. Оно было черным. Вдалеке сверкнула молния. Через минуту раздался гром. Алина поняла, что вот-вот начнется дождь — осенний дождь, да ещё и с грозой! Возможно ли это? Не успев даже додумать, как крупные капли дождя с силой обрушились на стоявшую на балконе одинокую фигуру.
Проследив за падающими вниз каплями, женщина увидела перед подъездом одинокую фигуру стоявшего мужчины и неотрывно смотрящего на неё. С каждой минутой падающий с неба дождь становился сильнее и яростнее. Его серебряные струи, словно наказывая, били по людям, но ни один из них так и не сделал попытки сдвинуться с места. Их взгляды встретились, но … все осталось неизменным. Никто из них так и не решился подать хоть какой-то знак, хотя бы сделать намек, движение навстречу друг другу. Алина ждала первого шага от Кирилла. Сделай он хоть маленький шажок в сторону подъезда, она бросилась бы ек нему по лестнице, не дожидаясь лифта, а Кирилл ждал от Алины любого намека, что она хочет, чтобы тот вернулся.
Они все стояли и ждали, ждали, ждали. Грозовой ветер безжалостно трепал мокнущих людей. Очередная молния разрезала над ними небо. Громыхнуло так, что стоявшие во дворах машины завыли на разные голоса. Дверца автомобиля, ожидающего Кирилла, раскрылась. Из неё выскочил молодой человек с зонтом и бросился к мужчине. Что-то сказав, он попробовал открыть зонт, но потерпел неудачу. Свирепый порывистый ветер свел все его попытки к нулю. Всё ещё борясь с ветром, парень что-то прокричал стоящему мраморной статуей мужчине, но тот только отрицательно покачал головой, после чего успевший промокнуть до нитки парень развернулся и, нахохлившись, вернулся назад.
Снова громыхнуло. Алина вздрогнула, и тут ужасная боль скрутила её. Она бессильно опустилась в стоявшее на балконе мокрое кресло из белого ротанга. Слёзы от боли, смешиваясь с дождем, катились по её щекам. Сжимаясь от очередного спазма, она взвыла и на несколько мгновений потеряла сознание. Очнувшись, попыталась встать, но новый приступ скрутил её снова. Как только чуть отпустило, женщина огляделась вокруг, а увидев возле стола начатую бутылку вина, вздрогнула. Это было любимое вино Сергея. Перед глазами тут же пронеслась картинка, как вечером в день свадьбы они Сергеем сидели на балконе и пили это вино. В тот вечер Сергей, радостный и счастливый, рассказывал Алине о планах на их совместное будущее. Она помнила свои ощущения, свет в душе и волны всепоглощающего счастья, на которых в тот вечер качалась её душа. Сергей мечтал, а Алина, глядя на него, таяла от ощущения любви к этому мужчине.
