Народ поголовно снял шапки. Глава отсчитал положенное время, со страхом вслушиваясь в тишину и надеясь, что у сонных горожан хватит сознательности и сочувствия, чтобы не захрапеть в трагическую минуту.
Минута прошла в гробовой тишине.
— Поэтому, своим указом я объявляю, — продолжил он пламенную речь, — что на одну неделю город будет закрыт для въезда и выезда. Мы, жители великого города, не пойдем на поводу у погибшего колдуна и не дадим сбыться его планам по уничтожению простых людей. Мы не пропустим ни одного чужака, и не позволим захватить город. Но на всякий случай, мои дорогие сограждане, наблюдайте за своими соседями и родными, и немедленно сообщайте обо всех случаях изменения характера: монстры коварны, но если кто-нибудь исхитрится проникнуть в город, мы моментально вычислим и обезвредим его. И обещаю, что через неделю ворота города откроются.
Толпа загомонила.
— А чего так мало, всего неделю?! – воскликнул кто-то. На этот раз не Эрик: он свою задачу выполнил. — На две надо! Было бы лето — еще понятно. А в такую слякоть и морозы куда-то из города выходить и даром не упало. Закрывай ворота, все равно народ по кабакам или на работе сидит.
Глава облегченно выдохнул: он привык, что горожане терпеливо сносят разные ограничения, но запрет на выход из города был самым суровым за последние шестьсот лет, когда город брали штурмом вражеские войска. Впрочем, в тот раз ни один идиот добровольно не высунул бы носа за пределы городских ворот даже под страхом смертной казни.
— Возражения есть? — спросил глава: в такой ситуации стоит послушать каждого, не время для лишней смуты и недовольства. — Обещаю, что возражающих не казнят, а отпустят на все четыре стороны. Стражники привяжут к желающим веревки и помогут спуститься по стене с ее внешней стороны.
— Да закрывай, закрывай! — зашумели горожане: время — середина ночи, спать охота, а он тут решил разговаривать до самого утра. Сказал же сам, что ситуация катастрофична, а теперь с чего-то начал мямлить о правах и обязанностях. — Только отцепись, ради бога!
Глава пожалел, что не додумался проводить ночные собрания раньше: сонные люди готовы согласиться на все, лишь бы им дали досмотреть сны. Идеальное время для выполнения личных задач с полного согласия храпящих граждан.
— Приказываю заколотить ворота! — прозвучал грозный голос начальника стражи. — Никого не впускать и не выпускать до особого распоряжения.
Послышался стук кувалд: стражники вколачивали гвозди в ворота для пущей надежности.
— Дело сделано, — объявил глава.
Горожане разбрелись по домам, и промерзший глава сделал то же самое. Но, в отличие от остальных, по возвращении домой запер все выходы и входы, положил у каждого окна по арбалету и отправился в самую дальнюю комнату, где уже находились его родные. Он был одним из немногих, кто знал об истинном положении дел, и потому заранее боялся каждого шороха за окном.
Первая ночь из предстоящих семи прошла спокойно, но глава понимал, что следующая неделя станет самой длинной в его жизни. Он вглядывался в родные лица и с ужасом думал о том, что каждый из родственников может превратиться в опасного монстра. Но бежать из города означало подписать себе смертный приговор: стражники на летающих коврах получили полномочия от царя убивать каждого, кто попытается совершить побег во время карантина.
Оставалось одно: смириться и быть готовым к самому худшему.
Глава провел ладонью по арбалету и внезапно представил, что стрела пронзает кого-то из родных. Его передернуло от ужаса, он шумно вздохнул и перевел взгляд со спящих детей на улицу. В соседнем доме горел единственный огонек свечи, и живший напротив советник главы тоже стоял у окна, думая о том, что через неделю от прошлой мирной жизни ничего не останется.
Никто из них не заснул до рассвета.
Глава 16
Утро преподнесло немало сюрпризов, и первым из них стал момент пробуждения. Кукла не могла спать, как люди, и ее сон заключался в том, что она отключалась от внешнего мира и полностью отдавалась во власть накопившихся мыслей и переживаний. Мысленные раздумья обо всем на свете перескакивали с пятого на десятое, но это помогало решить немало проблем и придумать кучу блестящих идей. Через двадцать минут после погружения в собственные переживания Юлька переставала видеть то, что происходило вокруг, и перед внутренним взором появлялся другой мир, не менее, а то и более интересный, чем реальность. И возвращаться в настоящий мир часто совершенно не хотелось. Но пришлось, особенно после того, как у самого уха прозвучало привычное:
— Юлька, просыпайся! Утро наступило!
— И тебя с добрым утром! — ответила кукла, после чего до нее дошло, что что-то не так: слишком давно Анюта не говорила таким детским голоском. Юлька открыла глаза и обомлела: девушка не только говорила высоким голосом, но и выглядела на все двенадцать лет. — Е-п-р-с-т…
«Что же тогда стало с царевичем?!» — пронеслась в голове паническая мысль. Не хватало еще, чтобы он тоже так сильно помолодел. Но почему именно сейчас, почему так внезапно? Почему не плавно, как предсказывал Ор Лисс, а рывками? Или плавно, но быстро, и теперь на счету каждая минута? Неужели бактерии ускорили смертельный отчет, и через несколько часов все будет кончено?
— Юль, а Юль, я на самом деле стала маленькой, или мне это снится? — спросила Анюта.
— Похоже, это снится нам обеим, — заметила кукла. — Делаем так: ты остаешься в кровати и спишь до моего возвращения, а я бегом бегу к пришельцам и веду с ними заумные беседы о спасении всего сущего.
— О чем, о чем? — не поняла Анюта.
— Лучше не спрашивай! — соскочив с кровати, Юлька ломанулась в холодильник и твердая, как камень, выскользнула с противоположной стороны. К Ивану заглянуть не решилась: ясное дело, мнительный царевич с утра начнет измерять свой рост и моментально убедится, что за ночь с ним произошли кардинальные изменения.
«Жаль, вчера не догадалась приказать Ор Лиссу изготовить линейку с короткими делениями, — думала кукла, спеша по коридору в кабинет ученого. — Иван сейчас гадал бы, почему линейка нормальная, а все вокруг увеличено. Хотя ему понять, что к чему — раз плюнуть».
В кабинете ученого по-прежнему находились Яга и Ор Лисс. Дежурство закончилось с уничтожением ступы, и усталые наблюдатели заснули прямо в креслах. Появление куклы и устроенный ею шум сыграли роль будильника, ненавистного любому работающему человеку. Распахнутая куклой дверь ударилась о стену, от стука ученый проснулся, заразительно зевнул и открыл глаза.
— У нас беда, а вы тут нахально спите и видите счастливые сны? — непривычно кротко уточнила кукла.
— Спим и видим, — согласился ученый, привычно ожидая подвоха со стороны язвительной Юльки.
— Так попрощайтесь с ними, потому что сейчас я расскажу вам страшную, но очень правдивую историю о девочке Анюте, которая лежит в своей комнате и молодеет так, что шум стоит.
