Но ни Мартин, ни волк почему-то не спешили атаковать. Вместо этого они отвернулись и наперегонки бросились к ковру-самолету.
«Ну, почему они все делают не по правилам? — разозлился Правич. — Нормальные люди давным-давно решили бы намять мне бока, а эти…»
— Не убегайте с поля боя, презренные трусы! — прокричал он и неожиданно услышал сзади томный шепот-приказ:
— Посмотри на меня, красавчик!
Прозвучавшая фраза в любой другой момент привела бы его в неописуемый восторг, но сейчас Правич похолодел от ужаса и почувствовал, как из-под ног уходит земля: оказывается, подкрадывался не только он, но и к нему тоже кто-то подобрался.
Зазывающий голос показался настолько отдающим смертельной опасностью, что вместо желания обернуться и полюбоваться на красотку захотелось закопаться в песок и не высовывать голову до скончания веков. И кто бы она там ни была, не стоит терять секунды и вступать в беседу: Правич сердцем чувствовал, что ничем хорошим это не закончится. Беседу необходимо завершить. И, по возможности, одним движением меча.
«Так кого испугался Мартин? Меня или…» — самомнение Константина моментально уменьшилось на порядок.
Он взмахнул мечом и резко развернулся. Волосы у него встали дыбом при виде шевелящихся змей на голове страшной незнакомки.
Нападавшая отшатнулась, не ожидая подобного развития событий. Сверкающие от ярости глаза Горгоны на миг уставились на Правича, и того пробил нервный тик. Правое веко задергалось, закружилась голова, и по всему телу прошла непонятная покалывающая дрожь. Парик из змей вызывал оторопь и отвращение, и Константин признал, что до такого эффектного эпатажа никто из смертных не додумался. Смотрится стильно для чудовищ в человеческом обличии и даже для обычных охранников подойдет как нельзя лучше. Но без магии здесь точно не обошлось: невозможно вот так соединить кучу живых змей и при этом отрезать им большую часть туловища, чтобы они не укусили носящего парик.
В следующий миг меч перерубил шею Горгоны. Ее голова упала на землю и докатилась до скульптуры, изображавшей сжавшегося от ужаса человека. Извивающиеся змеи зашипели в яростной попытке прокусить камень.
Безголовое чудовище вцепилось в Правича острыми когтями. Вырывающаяся фонтаном кровь из разрезанных артерий хлестала мощным потоком и обливала Правича с головы до ног. Он хрипел и без особого успеха пытался вырваться из смертельных объятий, что есть силы колотя кулаками монстра.
«Вот гадство: голову отрубил, а до туловища не доходит, что его избивают! Отцепись, когтистая! — сердито думал Константин, пыхтя от натуги. — Хватка, как у трех мужиков! Какого черта ей от меня понадобилось?»
Голова сверкала глазищами и что-то шептала, но никто не видел ее глаз и не мог слышать ее речи. Змеи-волосы наносили по камню удар за ударом, разбивались в месиво и одна за другой безжизненно падали, высовывая раздвоенные языки. Вокруг головы расползалась лужица крови. Глаза Горгоны закатились, и лицо безжизненно застыло. Последняя змея дернулась в конвульсии и упала плеткой на голову, высунув из пасти длинный язычок. Из клыков желтоватыми капельками на землю стекали остатки яда.
Волк вскочил на ковер-самолет первым. Мартин догнал ковер, когда тот, набирая скорость, уже поднимался над землей. На крики Правича Мартин не обернулся, отлично понимая, чем это грозит. И ладно, был бы там только помощник колдуна — он не так опасен, как Горгона. Но увидеть ее глаза… сейчас крайне неподходящее время для того, чтобы превратиться в камень: слишком много жизней зависит от правильных действий одного человека.
Башня — вопреки рассказам Григория оказалась в несколько раз больше описанного, а кто-то, решивший остаться неизвестным, совершил подвиг, достойный Геракла — закрыл ставни и заколотил их широкими досками, после чего башню окончательно забросили, и больше в нее не возвращались.
Над Мартином пролетело нечто, отбрасывающее слабую тень в виде буквы «Т».
«Вот и сестра пожаловала на огонек», — подумал он. Жаль, что под рукой нет отражающего щита. Биться с Горгонами вслепую намного труднее, чем отыскать иголку в стогу сена. Единственный способ сохранить хоть какое-то преимущество — использовать башню в качестве укрытия. Тогда горгона не сумеет напасть сзади и незаметно. В ограниченном пространстве это нереально.
— Стой, собачий сын! — угрожал Правич, стараясь догнать Мартина. Ковер-самолет ускорял ход, но полетел не в небо, как ожидалось, а устремился к старинной деревянной башне, находившейся неподалеку от скопления скульптур. Заброшенное здание добавляло уныния и в без того невеселый пейзаж, и будь у Константина возможность сровнять башню с землей, он сделал бы это, не раздумывая.
Зычный хохот над головой заставил Правича поднять голову и видеть, что ковер-самолет преследует еще одно змееволосое чудовище в развевающемся платье с длинными рукавами.
Помощник колдуна сглотнул: в небе тварь выглядела еще ужаснее.
Мартин и волк не смотрели на преследовательницу, хотя летающая образина томным голосом призывала взглянуть на нее и восхититься ее незабываемым и неземным видом. С последней фразой Правич был согласен, но не сказал бы, что мечтал увидеть именно такую, устрашающую неотразимость. Мартин, у которого любая фраза, начинавшаяся со слов «внеземной» и «неземной», в последние дни вызывала стойкое отвращение, монотонно бубнил ковру-самолету:
— Давай же, скорее! Скорее!! Скорее!!!
Запертые ворота внешне выглядели неприступными и твердыми, но Мартин сделал скидку на возраст башни и решил, что ему удастся совершить задуманное.
— Да посмотри же на меня! — укоризненно взывала Горгона. Она стремительно спускалась, чтобы схватить непокорного человека за волосы и заставить взглянуть в ее глаза, когда Мартин крикнул волку:
— Держись! — и резко развернул ковер перпендикулярно земле перед самым входом в башню.
Раздался оглушительный треск — и ковер плашмя влетел в здание, пробив прогнившие двери. Доски посыпались трухлявыми обломками, в нос ударил затхлый запах заброшенного помещения.
В башне действительно очень давно никого не было.
Разогнавшаяся Горгона в последний момент извернулась, избегая столкновения со стеной башни, метнулась в сторону и взлетела над крышей.
— Ты на меня посмотришь! — прокричала она, — Непременно посмотришь! Я приказываю выглянуть и посмотреть на меня!!! Ты должен видеть мою красоту!
— Ага, — сказал Мартин тихонечко, — непременно! Вот только завещание напишу и надышусь до смерти. Ну и скульптор, чтоб ее черти взяли!
Вопящий, нервный и злобный — под стать созданным творениям. Теперь понятно, почему скульптуры имеют испуганный вид: услышали томный голос, обернулись на зов, ожидая в ближайшем будущем пережить немало приятных минут, но увидели Горгону и буквально окаменели от ужаса.
— Мартин, ау! Ты меня вызвал, чтобы глубокомысленно молчать в тряпочку, или как? — в который раз повторял Григорий. Как только терпения хватает? Или он своего попугая подучил? Мартин услышал голос мага задолго до того, как ковер-самолет влетел в башню, но времени на ответ не нашлось по уважительной причине.
