* * *
Под вечер 15 июля отряд, переходя Паусерское болото, недалеко от станции Рябово Октябрьской железной дороги наткнулся на немецкую засаду. Оказалось, немцы на болоте построили дот и хорошенько его замаскировали. Из него просматривалось и простреливалось большое открытое пространство и особенно глубокая канава, которую отряду нужно было перейти. За канавой были редкие болотные сосенки и дальше, метрах в пятистах, начинался лес. Как только отряд начал переправу, немцы открыли пулеметный огонь. Одновременно в сторону отряда двигалась рота немцев, стрелявших на ходу. Они, видимо, хотели отрезать отряд от леса.
Отстреливаясь, отряд ускорил переправу и стал прорываться к лесу. Тяжело ранило в голову и плечо Юру Чернявского. Находящийся поблизости Николай Чернецкий последним пакетом забинтовал Юре голову и потащил его через канаву, которая яростно простреливалась из дота, а прикрывать было некому – они отходили последними. И только успели перебраться через канаву и отползти на несколько шагов, как появилась группа гитлеровцев, которые через канаву не пошли, побоявшись, видимо, попасть в ловушку, и, стоя на месте, обстреливали окружающую местность из автоматов. Николай и Юра остались живы – их спасло топкое болото. Однако рюкзаки и котелки были изрешечены пулями. Чернявский боялся только одного – чтобы его живым не захватили фашисты. Сопротивления он оказать не мог, да и защищаться было нечем – патроны кончились. Поэтому он все время напоминал Чернецкому, чтобы тот оставил в пистолете два патрона, и первый – для него, Юры. К счастью, крайние меры не понадобились: хотя и с трудом, но все же добрались они до леса, где их уже поджидали товарищи. В этом бою отряд потерял шесть человек убитыми и трое были ранены.
Надвигалась ночь, а надо было преодолеть еще две преграды – шоссе и железную дорогу, проходящие по направлению Ленинград – Москва. Хотя они и не действовали, но немцы все время держали их под наблюдением. Все очень устали, но оставаться на западной стороне шоссе было опасно, так как каратели могли продолжить преследование. Углубившись в лес, отряд сделал привал – немного отдохнули, перевязали раненых.
Утром после разведки благополучно миновали и шоссе, и железную дорогу. Отойдя километров на пять северо-восточнее станции Рябово, остановились на дневку: необходимо было дать отдых людям, все уже еле-еле передвигали ноги. День прошел спокойно, преследования не было. К вечеру даже развели костры, вскипятили воды, кое-чем подкрепились.
И снова в путь. Шли на север, по направлению к передовой. Непрерывно вели разведку. Переходы стали короче, остановки и привалы чаще. Четырежды отряд пытался перейти линию фронта и все неудачно: каждый раз натыкались на сплошную оборону немцев. Приходилось отходить дальше от переднего края и снова разведывать и нащупывать брешь в обороне врага.
Так, продвигаясь вдоль линии фронта, отряд добрался до лесов, лежащих юго-восточнее населенного пункта Шапки. Изучив обстановку, командование пришло к выводу, что линию фронта можно попробовать перейти по Макарьевскому болоту. Началась тщательная подготовка. Все было продумано до деталей. На случай, если придется прорываться с боем, были выделены ударные группы для подавления огневых точек.
Вечером 21 июля отряд приблизился к Макарьевскому болоту. Пройдя через установленное гитлеровцами спиральное проволочное заграждение, вышли на болото. Стоял небольшой туман. Минут сорок двигались в полной тишине, слышалось только чавканье воды под ногами. С восходом солнца отряд был обнаружен противником. И сразу же последовал минометный
и пулеметный обстрел со всех огневых точек. Мины ложились метрах в пятидесяти от цепочки отряда и взрывались в пучине болота. Во время обстрела погиб наш врач Афанасьев. Он был образцом самообладания и дисциплины, очень многое сделал для того, чтобы в тяжелейших условиях голодного похода поддержать бойцов, оказывая им необходимую помощь, а своими советами всегда вселял уверенность в успехе этого трудного перехода. Все очень тяжело переживали эту потерю.
Отряд уже почти подошел к противоположному краю болота, как вдруг взорвалось несколько мин, а следом раздались автоматные очереди с опушки леса. Стало ясно, что это передний край обороны наших войск и подступы к нему заминированы своими. Сотников принимает решение повернуть на восток и скорее выйти на опушку леса, которая всего в пятистах метрах от отряда. Минное поле по краю болота задерживает продвижение. Мины утонули в воде, снимать их некогда. Военного, идущего впереди, взрывом отбрасывает в сторону, следовавший за ним в нерешительности останавливается. Тогда группа Чернявского бросается вперед, увлекая за собой остальных. Преодолев завалы и заболоченную полосу у опушки, отряд выскакивает на сухую полянку, и все валятся с ног.
На опушке оказалось много ягод и все лежа стали собирать их. Подтянувшиеся также залегли, и отряд занял круговую оборону. Не успели осмотреться, как в нескольких шагах от отряда раздалось:
– Ни с места! Вы окружены!
Сотников поднялся и крикнул в ответ:
– Не стреляйте, мы свои!
Тогда из-за большой сосны последовала команда:
– Старший без оружия ко мне, остальным лежать и не двигаться, иначе откроем огонь.
Алексей Иванович приказал отряду не двигаться, но смотреть в оба, и направился к сосне. Около дерева стоял один, а поодаль еще двое в общевойсковой форме. Не успел Сотников подойти и представиться, как все вскочили и бросились обнимать тех двоих. Старшим обеих сторон ничего не оставалось, как улыбаться и разводить руками. Все было понятно без слов. Сотниковцы наконец-то вышли на Большую землю, и радость невозможно было сдерживать. Отряд был встречен секретом 6-й морской бригады, которая держала оборону в районе Кондуя – Макарьевская пустынь.
Виктор Николаевич Шитов
Моряки проводили отряд до штаба бригады, а по дороге рассказали, что, по данным разведки, в эту ночь немцы собирались перебросить в расположение их бригады большую группу карателей под видом бойцов, выходящих из окружения, поэтому-то секрет и поджидал в засаде. А у наших ребят сразу же возникла догадка: не потому ли немцы позволили им беспрепятственно выйти на болото, что приняли за своих, а когда спохватились, было уже поздно?
Всех обработали в санпропускнике, перевязали раненых, оказали первую помощь больным и ослабевшим и кормили, учитывая длительное состояние голода, через каждые два часа и понемногу.
Следующей ночью на автомашинах отряд переправили в полевой госпиталь, находившийся около Волховстроя. В госпитале больше суток все отсыпались, никто не хотел вставать, даже когда приносили еду. Только на вторые сутки стали приходить в себя. Ребятам долго еще не верилось, что все тяготы этого похода позади.
Хвойная
После прибытия из Партизанского края в Хвойную мы сразу же были осмотрены врачом санчасти Елизаветой Ивановной Константиновой. Почти всем требовалось лечение. А некоторым из нас она предложила лечь в госпиталь в Боровичах. Но все наотрез отказались: по имевшимся сведениям, скоро из госпиталя должен был возвратиться Алексей Иванович Сотников и начать укомплектование отряда для нового похода в немецкий тыл. Командование партизанской школы пошло нам навстречу и разрешило дождаться своего командира. Вскоре один за другим начали прибывать наши друзья – те, кто выходил из тыла вместе с Сотниковым. Мы опять вместе, и без конца рассказываем друг другу о пережитом во время обоих труднейших походов в тылу врага.
