* * *
На следующий день в восемь часов утра прозвучала команда «Подъем!», и почти сразу же до нас донеслись звуки стрельбы на опушке леса.
Алексей Иванович усмехнулся и как-то весело сказал:
– Ну вот и пожаловали «гости дорогие».
Мы не спеша стали продвигаться на юг. Снегу навалило немало, идти было трудно. Шли традиционным партизанским порядком – колонной по одному. Впереди двигалась головная группа, в которой часто менялись направляющие. В конце – усиленное тыловое охранение. Наблюдение вправо и влево вели все партизаны. Отойдя километра на полтора, я получил указание заминировать тропу.
Петр Иванович Раецкий
Мы с Мишей Фокиным и Петей Раецким приготовили взрывчатку. Так как у нас были механические упрощенные взрыватели – МУВ, а времени мало, то удобнее было произвести минирование поверхностными зарядами, заложить их рядом с тропой. Мы быстро связали два пакета взрывчатки по две 400-граммовых шашки тола, сделали тяги из ниток от парашютных строп, и я установил мины, сначала одну, а немного поодаль – другую. Тяги от взрывателей привязали к кустам с противоположной от взрывчатки стороны и замаскировали их сверху гнилыми прутиками. Потом я надел рукавицы и снегом запорошил место установки мин.
А каратели, постреливая, двигались за нами. В первом часу дня мы услышали сначала один, а затем и второй взрыв – это сработали наши мины. За взрывами последовала беспорядочная стрельба, но вскоре все стихло. Как потом стало известно, на мине подорвалось несколько гитлеровцев и староста деревни Базловка Грызлов, который вел карателей по нашему следу.
Мы несколько раз меняли направление нашего движения в лесу, чтобы сбить с толку карателей. С наступлением темноты отряд осторожно стал приближаться к железной дороге Новгород – Шимск. Примерно в 10 часов вечера мы благополучно перешли железную дорогу, а потом и шоссе и приблизились к устью реки Веронды. Все пока шло хорошо, мы постепенно приближались к озеру Ильмень, которое было нейтральной зоной.
* * *
Чтобы как можно дальше удалиться от западного берега озера, командование отряда наметило выходить вначале на юго-восток, по направлению к Взваду. После того как пройдем километров пятнадцать – повернуть на восток, и затем как можно быстрее продвигаться к восточному берегу, к передовой наших войск. Нам предстояло пройти в общей сложности около пятидесяти километров – сначала по прибрежной части, а потом по озеру. В обычных условиях это не составило бы большого труда. Но сейчас, когда все мы были истощены, устали от постоянных переходов, это было трудной задачей.
Тем не менее мы вышли на озеро. Погода стояла пасмурная, температура около нуля, пошел мелкий снег. Когда стало уже почти светло, объявили привал. Мы рассредоточились по два-три человека, легли на лед и стали коротать день. Все были в каком-то полусонном состоянии. Мучил голод, хотелось пить. Время от времени набирали в рот немного снега и этим утоляли жажду. Наблюдение вели лежа, вставать было запрещено. Хотя в наших местах дни в декабре самые короткие, но этот нам показался чуть ли не самым длинным за все время наших походов. Все с нетерпением ожидали вечера. Как только начало смеркаться, мы наконец поднялись и стали разминать ноги. За день лежания на льду мы основательно замерзли и промокли, так как все время моросил дождь.
Шли по азимуту, ориентиров никаких не было, небо закрывали сплошные тучи. Несколько раз направляющий забывал вовремя сверить направление движения с компасом, и голова отряда через какое-то время оказывалась почти у хвоста растянувшейся колонны. Видя, в каком состоянии находятся партизаны, Алексей Иванович приказал назначить в тыловое охранение более сильных людей, чтобы они в случае чего могли помочь ослабевшим товарищам.
В середине ночи направляющей стала наша группа. Впереди шел Фокин, который в последнее время выделялся своим умением хорошо ходить по азимуту, за ним Рыжов, Семенов, Балан и Михайлов. Следом за Фокиным не зря был направлен Рыжов – он тоже неплохо ориентировался. И как только Рыжов обнаруживал малейшее отклонение от указанного направления, он сразу же громко говорил об этом Фокину, сдабривая свою речь крепкими выражениями.
А тем временем передовые посты Красной Армии, расположенные по восточному берегу озера Ильмень, докладывали своему командованию, что по озеру в сторону нашей обороны движется большая группа людей и слышна речь. Разобравшись в «крепких подробностях» разговоров, командир подразделения отдал приказ: «Огонь не открывать, это идут свои!»
Около четырех часов утра мы подошли к берегу озера и были встречены армейцами. Нашей радости не было предела, наконец-то мы дома! Все как-то сразу окончательно обмякли и почти не могли двигаться. Нас посадили на сани по пять-шесть человек и отвезли в ближайший населенный пункт, где находился штаб части.
Во время проверки состава отряда мы не досчитались четырех бойцов – А. А. Климцова, Л. П. Терехова, В. М. Карпенко и В. Фоминых. В какой момент они могли отстать от отряда, никто не знал. Во время дневки на озере они были, а куда делись потом – непонятно. Группа военных на двух лошадях сразу же направилась по нашему следу на озеро, но поиски ни к чему не привели.
После двухнедельного отдыха наш отряд перебрался в Хвойную. Пятеро из нас – М. Е. Павлов, Н. С. Чернецкий, И. М. Косткин, Ю. Н. Фролов и М. П. Журавлев – были направлены для лечения в военный госпиталь.
Трагическая случайность
Прибыв в Хвойную, мы, как и до полета в немецкий тыл, разместились в своей землянке. Алексей Иванович некоторое время был занят составлением отчета о боевой деятельности отряда в тылу противника. Мы получили новое обмундирование и обувь. После хорошего отдыха и нормального питания все окрепли и повеселели. В этом была большая заслуга врача Елизаветы Ивановны Константиновой. Она со своей медсестрой принимала самые энергичные меры к тому, чтобы мы как можно скорее встали на ноги.
Как-то в один из дней я почувствовал, что все мое тело начало чесаться. Я недоумевал, с чего бы это. В бане мы регулярно мылись, белье и одежда были чистыми, насекомых у нас не водилось. Внимательно рассмотрев грудь, руки и ноги, я обнаружил, что кожа покрыта какими-то прыщиками. Мне сразу вспомнилось детство, когда еще во время гражданской войны, будучи маленькими, мы с братьями и сестрами болели чесоткой. И я отправился в санчасть. Елизавета Ивановна, услышав, как я выпрашиваю у медсестры цинковую мазь, приказала раздеться и осмотрела меня. Оказалось, что это вовсе не чесотка, а сыпь на нервной почве. В качестве лечения она порекомендовала ежедневные обтирания водой или снегом.
Я начал лечение сразу же, выйдя на улицу, и через несколько дней заметил, что количество болячек уменьшается. Обтираться снегом вместе со мной за компанию начали несколько человек, а через неделю на эту полезную процедуру мы выходили уже почти всем отрядом.
