Я продолжила есть и крепко задумалась. Справедливости ради хочу заметить, что в нашем корпусе парни действительно в дефиците. Тут очень много чисто женских специализаций или просто тех, на которые парни не пойдут. Потому что быть чуть не единственным представителем мужского пола на сорок девушек в группе — выдержит не каждый. У нас так двое отчислились через день после начала занятий. Так что неудивительно, что столько пристального внимания к Дане и его сокурсникам сегодня. Думаю, завтра, когда из «мужского» корпуса хлынет вторая волна, о Дане и, конечно же, обо мне, все забудут.
— Столовая здесь, конечно… — с видом мученика прокомментировал Глеб стоящую на подносе еду. — Скорее бы кафешку снова открыли, что была на первом этаже. Там хотя бы вкусно, а не вот это вот всё.
Наташа пожала плечами. Мы с ней были совсем не придирчивы к еде. Вообще, когда вдруг не остаётся денег, а ты живёшь в общаге, почти любая еда становится вдруг вкусной. Ну, кроме брокколи, пожалуй. Брр.
— В ближайшее время будет расширение. Так как целый корпус перевели сюда, столовая станет больше. Часть персонала переведется сюда. Увеличится и ассортимент. В начале каждого года одно и то же: по месяцу, а то и по два нужно им для раскачки, — поделился Даня, совсем не воротя нос.
— И всё же, столовая с кафе не сравнится, — не унимался Глеб. — Наталья, как только заведение откроется, будем ходить только туда.
Ната снова выглядела удивленной. Уж не знаю, почему. Чем-то её смущал этот парень. Вроде симпатичный, внешность нетипичная, интересная. Худощавый слегка, но ему так даже хорошо. Не пойму, чего это с подругой. Уж чего-чего, а внимания она точно не боялась и умела его привлекать. Или не знает, как его спровадить?
— Да? Глеб, но мне и здесь вполне нравится, — возразила Наташа, закладывая за ухо черную прядь.
Глеб ошарашенно уставился на её поднос, на свой. Несколько раз хорошенько присмотрелся к тарелкам. Даже что-то понюхал.
— Ну нравится, значит нравится. Неожиданно, конечно. Но ты права, вполне сносно. И к непонятной толпе, наверное, привыкнуть можно. Ладно. Будем обедать здесь. Только без сладкого я умру. Наталья, ты же любишь сладкое?
— Да. Люблю, — ответила она, возвращая прежний невозмутимый вид.
— Отлично. Никуда не уходи, я сейчас вернусь, — сказал он и сорвался с места.
— Странный какой-то, — заметила я.
— Согласна. Дань, кто он такой? — спросила Ната, мило хлопая глазами.
Ох, опять эти гляделки. Вот люблю Наташу, но прямо сейчас придушить хочется, за то, что Дане глазки строит. И не мое это дело вовсе, но как же раздражает!
20
— Варь, ты чего? Ты меня своим взглядом убить пытаешься? — спросила она у меня, и я мгновенно сдулась, схватилась за стакан, вытащив пакетик.
Князев хмыкнул. Кня-зев. А красиво звучит. Князева Варвара Васильевна — очень даже неплохо. Я даже ещё раз повторила, перекатывая на языке звучание, скрасившее горечь слишком сильно заварившегося чая.
— Ты что, мою фамилию себе примеряешь? — удивлённо спросил Даня, возвращая брови, взлетевшие вверх, на место.
Я захлопнула рот, который, без моего ведома, произнес вслух то, что никто не должен был слышать. Это невыносимо! Лицо вспыхнуло, стакан чуть не выпал из рук, но я постаралась успокоиться.
— Тебе показалось! — воскликнула я.
Ната уже в третий раз закатила глаза, едва сдерживая смех.
— Не рановато ли, Варь? — продолжил Даня. — Ты же меня ещё не простила даже. Или это значит простила?
— Простила! — сказала я громко и прямо полегчало. Давно ведь собиралась, а тут такой шанс. — И не злилась почти, понятно? — почему-то почти крикнула я.
Эмоции заискрили. Этот человек одним присутствием меня выводит из себя! Эти глаза его чудесные, губы обалденные. А ямочка на подбородке? Кто вообще придумал такую красоту? Черт!
Даня заулыбался. Ната обвела зал глазами, и вид у нее сделался сконфуженный. Но я быстро отвлеклась.
— Значит, пойдешь со мной на свидание? — также громко спросил Даня, почему-то вставая и протягивая мне руку.
Я посмотрела на протянутую конечность как на прокаженную — поморщилась в ужасе.
— С тобой и Натой? Зачем? Князев, ты в своем уме? Я не поклонник множественных союзов! — воскликнула я, а Даня убрал руку.
В столовой стало тихо, но я не могла переключиться. Даня бархатно рассмеялся, окутав волшебством своего голоса. Покачал головой.
— Варь, я тебя зову на свидание со мной. Сегодня. Или завтра. Пойдешь?
Теперь и я вскочила, едва не уронив стул. Да что он опять так неожиданно, а? Я ведь не готова! А когда я не готова, мой мозг творит «чудеса». И язык, ох, что творит язык.
— Да никуда я с тобой не пойду, Князев! Я вообще ни с кем не пойду. Я сюда учиться приехала, мне свидания не нужны. А отношения — тем более! Официально тебе заявляю: я ни с кем в универе встречаться не буду! — сказала громко, но вдруг испугалась своих слов. — До Нового года точно!
Взгляд Дани сделался нечитаемым, Наташа прикрыла лицо ладонью. Да, перебор. И вдруг я поняла, что мне не показалось, и в столовой действительно все притихли. И наблюдали за нами. Вот блин. Я же только что одним махом Даниилу репутацию подпортила, публично отказала. Да и самой теперь неловко было. Почему я не могла просто согласиться? Идиотка.
Даня продолжал молчать. На самом деле, всего несколько секунд прошло, но время словно замерло. Ну всё. Сейчас он точно уйдет и имени моего не вспомнит. Ещё и Наташку с собой захватит. Или нахамит. Я бы после такого отказа точно ушла.
— Ох, Варя, зря ты раскричалась, — сказал он тихо, продолжая сверлить меня нечитаемым взглядом.
Стало не по себе. Но почему все только тихонько перешептываются? В чем дело? И вот тут я не поняла: многие, почему-то, доставали деньги.
— Наат, они что, Дане на утешительный приз скидываются? Или мне на новые мозги? — спросила я осторожно, но Наташа только хмыкнула.
Я подпрыгнула, когда рядом материализовался Глеб, а на стол приземлилась красивая коробка с пирожным. Коварно улыбнувшись, он достал бумажник и вынул купюру. Положил на соседний стол.
— Ставлю пять тысяч на то, что до Нового года Варенька будет замечена в отношениях. Принимаю ставки!
— Э-э-э… Что? — крикнула я. — Это ещё что такое? Я что, зря тебе стул двигала? Ты обалдел? — кинулась я на Глеба.
— За стул спасибо, Варь, и не обижайся — ничего личного. Скушай пироженку и успокойся, — сказал он и отвернулся к ребятам.
И тут началось. Все ожили, стали громко болтать. До меня доносились обрывки фраз. Кто-то ставил на то, что я буду одна, кто-то на отношения, а кто-то уже стал подбирать кандидатов на роль того, с кем именно я буду встречаться.
