Звереныш мигом бросил свое занятие и метнулся за защитой… к мамуле. Плюхнувшись пока еще мелким, но довольно весомым задом Линю на голову, вдавив того лицом в подушку. Оттуда уже жалобно захныкал. В унисон с мычанием явно задыхающегося лиса. На какое-то мгновение мне даже закралась мстительная мыслишка не торопиться особо спасать засранца. Но человеколюбие и осознание, что добивать сюжет все же не стоит, победили.
Вздохнув, взяла сразу притихшего малыша на руки и с укоризной уставилась на пытающегося отдышаться Линя.
— Ты нарочно это сделала! — выдохнул он первым делом, как только сумел говорить. При этом его цепкий взгляд тут же пробежался по мне, задержался на лице… И парня аж перекосило от досады и разочарования. На маску он не рассчитывал.
— Что именно? Приказала доверяющему тебе безоговорочно дитю перегрызть удерживающие вервия? — уточнила, приподняв бровь, и перевела взгляд на зверя. — Грызть вервие — очень плохо. У-у как плохо, понятно? Папа будет сердиться.
Если честно, при этом я чувствовала себя пациентом психбольницы, но в ответ от тигродракона пришла теплая волна, выражающая согласие. Вот и славненько. Ссадив его на пол, пару минут понаблюдала за тем, как он, смешно порыкивая и путаясь в своих лапах, покосолапил куда-то исследовать помещение. Так понимаю, пройдет всего ничего, когда оно превратится в грациозную машину для убийств. Тяжело вздохнув, вновь вернула свое внимание Линю, не скупясь на старательно транслируемое осуждение во взгляде.
Лис на секунду даже смутился, но тут же фыркнул и безразлично дернул плечом.
— Я просто проверял навыки общения и понимания нашего ребенка, — выдал он, победно ухмыльнувшись. Я аж поперхнулась от подобного заявления. Вот так спасешь одного голозадого — и на тебе! Два дня спустя имеешь уже «нашего ребенка». Бр-р-р!
— Во-первых, не «нашего», а твоего… — начала я. Но и тут меня перебили.
— Ты собираешься нас бросить? Вот так сразу? Обесчестила, натешилась вволю, и все, оставишь матерью-одиночкой? — патетично взвыл лис, попытавшись максимально вывернуться в своих путах, чтобы можно было спокойно бросать на меня жалобные взгляды. — О коварнейшая, на кого ж ты нас броса-аешь!
Не, он сейчас определенно еще и слезу выдавить умудрится!
Яркая вспышка из дальнего угла подвала и запах гари заставили нас обоих отвлечься. Тигродракон же, только что метко плюнувший огнем в паутину под потолком, радостно пофыркивая, ловил языком падающих обугленных паучков. Если не ошибаюсь, там штучки три и было. Облизнувшись, мелкая кракозябра обернулась к нам и жалобно запищала, намекая, что растущий организм неплохо бы покормить.
— А во-вторых, если я сейчас не принесу еду, он схарчит нас обоих за милую душу и останется вовсе сиротинушкой! — припечатала я. — Развлекай его, я скоро вернусь… И не советовала бы пихать голодному малышу снова свое запястье — вервие перегрызет, но, подозреваю, вместе с рукой.
И, мило улыбнувшись чуток побледневшему лису, покинула их.
Глава 28
Оно, конечно, надолго оставлять эту парочку без присмотра бодрствующими я не решилась. Как всякий порядочный отец, притащила «мамочке»-лису рис с рыбой на ужин и кусок какой-то свежеубитой птицы (пришлось подкупать кухонную прислугу, ночью, в дождь, с пространными объяснениями, за каким сложным хреном мне вообще понадобилось сырое мясо в такое время суток) «деточке». Потом отконвоировала обоих на горшок, потом без всяких церемоний усыпила старшего, а младший, слава всем Сиянам, сам угомонился поверх родителя. Уф-ф-ф…
В этот раз я даже не привязала Линя лицом в подушку, как обычно, а позволила сменить положение, перевернуться на спину. Учитывая, как бодро я тут скакала сегодня на нем, контролируя процесс запечатления, а он особо не испытывал дискомфорта из-за ран, там все зажило уже в достаточной степени. Смазать — смазала, но быстро впитывающимся бальзамом от шрамов.
Так что привязывала запястья несопротивляющегося парня, глядя ему прямо в наглые глаза. Да что там, даже ответила на его задумчивую улыбку, так и не сходившую с лица. Правда, мою он не увидел из-за балаклавы. Но судя по тому, как довольно блеснули его глаза перед тем, как Линь уснул, по взгляду все равно уловил, засранец.
В сон клонило с неимоверной силой, но я на пару минут задержалась, залюбовавшись спящими лисом и хищным недоптенцом. Сейчас они выглядели такими мирными… Сложно поверить, что в будущем они натворят столько зла.
От этой мысли все умиротворение и ощущение покоя резко сошли на нет. Стало как-то на редкость неприятно на душе. Через силу улыбнувшись, будто это что-то меняло, покачала головой. Нет уж, еще не хватало сейчас забивать себе голову философскими размышлениями о бытии и глобальной несправедливости мира. Как реального, так и этого. Тут до утра осталось всего ничего, а я, вместо того чтобы пользоваться моментом урвать как можно больше минуток сна, продолжаю торчать в подвале.
И это мне еще повезло, что завтра выходной. И я смогу поспать подольше. Если, конечно, с утра никого не принесет на разборки, а тот бог, который вбогадушумать, не вспомнит еще какой-нибудь срочный сюжетный ход.
Но, вопреки моим надеждам и чаяниям, когда я помылась и добралась наконец до кровати, уснуть не получилось. Вроде бы устала так, что ноги и руки отнимаются, голову бы до подушки донести, и в глаза как песка насыпали. А легла — и как отрезало.
Мысли, мысли в голове. Дикими табунами.
Легко относиться к моему нынешнему миру и людям вокруг как к игре. Мол, это все дорама и они ненастоящие. Но боль здесь настоящая. И кровь настоящая. И если бы я не спасла Сан Линя, он вполне натурально умер бы под кнутом палача. Я видела, как это происходит, чувствовала запах ужаса, слышала звук врезающегося в тело кнута и крики казнимого…
Я не Пылинка-школьница, которая просто еще не поняла многих вещей. Я взрослая женщина, которая привыкла обдумывать свои мотивы, поступки и отвечать за них.
Отсюда вопро-ос…
Что мне делать дальше?
Выздоровление будущего злодея шло полным ходом. По факту сейчас он просто ослаблен после случившегося. Еще пара дней — и восстановится полностью, и тогда причин держать его у меня в подвале не останется.
Хорошо думать, что вот практически сейчас выпинаю Сан Линя в сторону главзла и думать забуду. Не забуду, в том-то и дело. Я с ним всего несколько дней вожусь, но уже кое-что могу сказать о характере парня и точно знаю: мне не по себе.
В дораме он был жестоким, мстительным и безжалостным до абсурда. В частности, если кто-то ему насолил — наш милый лис мстил не только непосредственному обидчику, но и всем, кому не повезло состоять с этим самым обидчиком в каких-то отношениях. Собственно, он был так густо замазан черной краской в глазах обитателей дорамы именно потому, что убивал толпами, лишь бы потешить свое извращенное чувство справедливости.
И что я вижу вот сейчас? Там, в моем секретном погребе? Обыкновенный пацан. Не святой ангелочек, конечно, но и не злобная тварь. Как так вышло-то в дораме?
