Несколько секунд стояла, уткнувшись лбом в дверь квартиры, пялясь на свои босые ноги. Ведь одна кроссовка так и осталась валяться где-то на берегу реки, названия которой я не знаю, а вторую я выкинула сама. Но потом приказала себе собраться, отперла и тихо скользнула в темноту прихожей. В квартире тишина. Раскиданных небрежно туфель Сергея нет. Не вернулся? Никто не подвез, похоже, все же там пьяные были. Федька, видно, спит еще, а свекровь тоже у меня не ранняя пташка.
Крадучись, я пробралась в ванную. Запершись, содрала с себя влажные тряпки и сунула в стиралку, сразу же запуская. Сама встала под душ, принявшись натирать кожу до красноты мочалкой с пахучим гелем. Но сколько ни терла, все мне чудился запах Михаила и нашего секса. И от этого трясло все сильнее, а горячая вода, сколько ни добавляй температуру, ничуть не помогала. Зажав себе рот, я разревелась. Что же наделала! Как же я жить-то теперь буду? Даже если Сергей не узнает. Каждый следующий день во лжи. А признаться ему… Нет! Господи, как же до такого дошло? До панического страха перед некогда отчаянно любимым человеком. До измен. До осознания, что с мужем законным больше не смогу. От мысли, что он дотронется, в оторопь бросает и тошнота к горлу.
Задавила свою истерику, вылезла из-под обжигающих струй, растерла покрасневшую кожу. Нарыла в косметичке тональник, подаренный еще на Новый год коллегами в наборе косметики, да так и валявшийся без дела. Тон совершенно не мой, а передарить никому не случилось, вот и сгодится теперь хоть на что-то. Замазывала щедро проступившие отметины и ругала себя распоследними словами, а все потому что смотрела на них, касалась и снова будто на себе рот Михаила ощущала. Ласкающий, терзающий, жадный. Ладони его горячие, беспардонные, сильные. И опять в груди тесно, в животе сладко потянуло, грудь заныла. Лена, дура безмозглая шлюховатая! Да опомнись ты уже!
Открыв дверь, чуть не заорала, наткнувшись на свекровь, что торчала под ней.
– И где ты шлялась? – презрительно скривившись, потребовала она ответа в лоб. – Сереженька ночью приезжал с друзьями, искал. Сказал, хвостом махнула, психанула не пойми чего и умчалась.
Не пойми с чего? То есть застать его, имеющим девку какую-то, – это ерунда? Психовать точно не причина? Чуть не взорвалась, вывалив ей это, но прикусила язык. Никогда я не огрызалась на нее и не грубила – не так воспитана, и сейчас не смогу. Потому что и сама не без греха, нечего в позу обиженной и оскорбленной становиться. Потеряла это право.
– Светлана Николаевна, потише, Федю разбудите, – пробормотала только.
Протолкнулась мимо нее, направляясь в спальню переодеться во что-то посущественнее халата и более закрытое.
– Ой, смотрите, забеспокоилась она! А всю ночь где-то шлялась, так не волновалась о кровиночке своей? Конечно, чего волноваться! Мамаша беспутная, на меня ребенка повесила, а сама давай за мужиком хвостом по пьянкам-гулянкам! Чего ж не погулять, когда нянька бесплатная безотказная.
– Вам прекрасно известно, что я ехать не хотела. Сергей настоял.
– Не хотела она! Ишь ты, королевна какая, еще и уговаривают ее. Уважаемый человек пригласил, а ее еще и просить муж должен! – Так, ясно, свекровь понесло, и говорить бесполезно. Я всегда плохая по умолчанию, и, как ни поверни, Сережа – молодец и мученик, а она пострадавшая по-всякому из-за меня опять же. – И там по-людски себя не вела, неблагодарная, уехала, а Сережа извиняйся за тебя да носись везде, ищи! Что за жена ты, одни ему мучения с тобой! А я говорила, предупреждала! Взял бы вон Юленьку или ту же Ирку. Не красавицы, да, зато ему в рот еще в школе только и смотрели. Вот бы где был и ухожен, и мне уважение, помощь. И, небось, злой бы такой не ходил, как у тебя. Думаешь, не знаю я, почему Сереженька стал как туча да все рычит? Жена нормальная бы приласкала как следует, да успокоился бы. А ты? Одно название, что жена. Ходит за тобой с протянутой рукой, как попрошайка, знаю я все!
Я закрыла перед ее носом дверь в нашу с Сергеем спальню и стала быстро одеваться. Первым делом натянула тонкий домашний свитер с высоким горлом. Господи, на внутренней стороне бедер тоже следы. Михаил же меня держал, когда творил это невообразимое ртом. Там. Ладно, я слышала про такое. Но испытать…
Грохнула входная дверь.
– Ленка! – заревел муж из прихожей. – Ты где, мать твою?!
У меня и язык отнялся, и к месту приморозило. И шевельнуться не могла, пока Сергей, матерясь и качаясь, не ввалился в комнату.
– Где была, зараза?! Какого хрена уехала вообще? Тебе, сучке такой, кто позволял уезжать, а? – попер он на меня, сверля налитыми кровью, почти остекленевшими глазами. Пьян, очевидно, вдрызг. В таком состоянии с ним говорить бесполезно, уже знаю.
Вскочила и попыталась уклониться, но он схватил меня за руку и дернул сначала к себе, выворачивая запястье, а потом с силой толкнул спиной в стену. Врезалась лопатками и затылком так, что дыхание остановилось и в голове зазвенело и потемнело. Еле сдержала вопль, думая только о том, чтобы не разбудить и не напугать Федьку.
– Не надо, Сережа, – выставила руку, защищаясь, но он опять схватил меня за грудки, встряхнул так, что во рту стало солоно от прокушенного языка, и швырнул теперь в сторону постели. Зацепившись ногой за задравшийся край ковра, я упала перед кроватью, вскрикнув от того, что плечо обожгло от удара об основание.
– Ты, тварь такая, кем меня перед пацанами выставляешь, а? Чмошником каким-то, что бегать за тобой должен, выкрутасам угождать? – Сергей вздернул меня с пола и кинул-таки на кровать и навалился сверху, снова причиняя боль.
– Остановись, Сережа! – собрав силы, рявкнула я, отказываясь впадать в панику, хотя шок уже брал за горло. Да, постепенно обращение со мной мужа становилось все хуже, настолько, что я не сомневалась в том, что он приведет в исполнение все угрозы, которые себе все чаще позволял. Но никогда до этого он не поднимал на меня руку. – Я объясню!
– Да пошла ты, сучка! Еще приказывать мне смеешь? Ох*ела вкрай? Где была, отвечай! Я за ней в город, Сван меня вычитывал, как пацана, вези, мол, обратно, извиняйся. Мужики на смех подняли, а ее и дома нет! – вскинувшись надо мной, он замахнулся и влепил мне по щеке, задевая и висок, с такой силой, что голову мотнуло, а в шее ослепительно больно хрустнуло. Замахнулся снова, но тут свекровь за его спиной завизжала: «Не по лицу, сынок! Что люди скажут!» – Где была, шалава?
Я, невзирая на помутнение и звон в голове, принялась бороться с ним, вырываясь. Но Сергей ткнул меня коротко кулаком в живот, вышибая дух, схватил за горло и навалился, лишая возможности вздохнуть, и зарычал в лицо:
– Я же тебе сказал, что убью, не дай бог ты с кем-то… Убью, Ленка! Где ты, дрянь была?! блась небось, а? Раз мужу родному не даешь и со Сваном заерепенилась. Точно есть у тебя хорек, блдина такая. Кто? Ну! – Он сжал пальцы на горле сильнее, и все мои попытки царапать и освободиться будто и не замечал.
– У меня машина застряла в грязи! – просипела, задыхаясь и уже ничего не видя перед глазами. – Сам посмотри!
