– Ну неловко как-то?
– Почему? Мы же никого насильно не сведем. Просто побудет рядом с Мариной парень неплохой, поможет, поглядит, чтобы все нормально было. У нее вон калитка на соплях, забор еле стоит, крыльцо прогнило, стекло одно выбито, не заметила? Вдруг срастется у них. А нет, так и ладно. А потом домой мотанем и будем решать, как располагаться теперь будем.
Ну да, квартира у него трехкомнатная: зал, одна спальня его, другая Лизы, Федьку-то куда?
– Я, кстати, все спросить хочу, Лен, – Михаил оторвался от моих губ, когда сзади кто-то нетерпеливо посигналил, напоминая, что дорога для движения, а не для безумных поцелуев.
– А? – А я глупая-глупая, пьяная-пьяная, легкая-прелегкая. В голове звон и пустота, губы пылают, тело горит и молит о близости, о его тяжести на мне прямо сейчас.
– Ле-е-е-ен… – хрипло позвал Миша. – Не убивай мне последние мозги взглядом таким. До греха же прилюдного доведешь. Поговори лучше со мной.
Он поерзал, поправляя себя в брюках, и потряс головой.
– Никаких поцелуев больше вне пределов спальни, – пробормотал он, шумно выдохнув несколько раз. – Сдохнуть же так можно. Не пацан же уже. Лен, ты помидоры любишь?
– Что? – хлопнула я глазами, еще не в силах разогнать жаркую пелену вожделения в разуме.
– Помидоры, Лен. Или капусту, – продолжил Миша. Ничего не понимаю. Он о чем? Мы внезапно говорим об овощах? Я что-то пропустила? – В смысле… как ты относишься к тому, чтобы мы вот так же, как Марина, вместо квартиры в доме за городом поселились? – поторопился пояснить Миша. – И просторнее, и воздух. Двор свой опять же. И я всегда мечтал помидоры выращивать. Зелень там. Витамины, пища здоровая.Ты чего так смотришь? Что, как пенсионер, да?
Мое изумление, похоже, слегка смутило его.
– Ты хочешь дом, Миша?
– Ну да, если ты не против. Не принципиально мне, Лен. Если ты у меня горожанка совсем, то и хрен с ними, с помидора…
– Конечно же хочу! – обрадовавшись, схватила я его за руку. Я вообще обожала бывать у родителей с тех времен, как они сменили квартиру в городе на дом. Мне никогда не надоедало возиться во дворе, сажать, копать, поливать. Лучший в мире отдых, по моему мнению. Но Сергею всегда было поперек горла. Он сильно разозлился, когда мои квартиру продали. Считал это глупостью несусветной, и с годами его отношение к их переезду на землю только ухудшалось.
– Ну вот… – пробормотал Михаил, обращаясь как будто к себе самому. – Идеальная же. Ты от меня никуда даже не думай, Лен, – глянул он серьезно очень искоса, не отвлекаясь от дороги. – Вообще никогда. Что не так будет – говори. Но никуда.
Я на мгновение замерла, осознавая, что он, по сути, говорит мне то же самое, что и муж… да только ведь все совсем о другом и по-другому. Сергей угрожал, требовал меня себе. Себе. Как вещь. Владеть. А у Миши… он во мне нуждался. Не скрывал этого. Не таил во взгляде то, что я важна. Ценна. Я. Ему. И вот сейчас я осознала, что значит «крылья вырастают». Потрясающе.
– Никогда. Вообще, – не в силах перестать улыбаться, покладисто согласилась я. – И помидоры я люблю. Свежие, соленые, маринованные, запеченные. И сок томатный обожаю. И капусту. И зелень. И никакой ты у меня не пенсионер.
– Ну по факту-то да, – рассмеялся он, – но не по духу, Лен. И раз уж про дом, будущее и все такое, скажи ты мне уж, что там с вероятностью залета?
Господи, а я об этом всего и подумала-то пару раз за эти дни. Не до того было, да и времени прошло всего ничего, хотя и столько событий случилось. Жизнь новая случилась.
– Я пока еще не знаю, Миш, – честно призналась я.
– Но вероятность есть? – нахмурившись, переспросил он, и я насторожилась.
– Если да, то это проблема?
– Если да, то это следует учитывать в выборе будущего жилья, Лен, – ухмыльнулся Миша.
Ну да. Кто о чем. Я сразу в сомнения и страхи свои, он же режим заботы обо всех. Даже о том, кого еще, может, и в помине нет. Я положила ему кисть на бедро, он тут же накрыл мою руку своей, переплел пальцы, поднял, поцеловал в центр ладони и дальше вел машину так. Переключая скорости нашими сцепленными руками.
– Лен, а ты знала, что помидоры синие бывают? – спросил он, поглядывая на меня с блеском в глазах. – Прямо реально синие.
– Серьезно? – изумилась нешуточно.
– Ага. И черные. И полосатые. Красные, розовые, оранжевые, желтые, изумрудные, шоколадные, белые. Бывают такие, что больше кило один, и такие, что в грозди штук шестьдесят за раз!
У меня в груди чуточку защемило. Такой строгий, большой, сильный, надежный Михаил Константинович Корнилов вдруг стал напоминать восторженного мальчишку. Ну точно мой Федька, когда про перепелок рассказывал.
– И все они у нас будут? – спросила его, и он неожиданно слегка смутился.
– Семян еще попробуй эдаких раздобудь. Я как дурак, да, Лен? – спросил он.
– Не-а. Только чур, у нас еще и розы будут? Они тоже какие только ни бывают. И зеленые, и черные, и фиолетовые. Договорились?
– Идеальная. Да, – буркнул Миша. – Все будет, Лен.
Глава 23
В холле «Ориона» моя инопланетянка чуть оробела. Еще бы тут не оробеть, когда в тебя зенками нахальными вперлись разом десять озабоченных здоровенных лосей. Даром что безрогие и зубы сушат в приветственном гипердружелюбном оскале, взгляды-то больно уж говоряще плотоядные. Раньше мне всегда казалась забавной эта наша мужицкая херня – когда на работе и толпой, то любое появление сколько нибудь привлекательной женщины в зоне видимости воспринимается как-то по-другому. Мигом, как по отмашке, врубается режим павлина и обольстителя плюс острое желание конкурировать с окружающими самцами. Даже если тебе оно на хрен не надо и ты верный до мозга костей семьянин или женщина вообще не в твоем вкусе. Ну потому что это же даже не столько желание понравится даме или добиться ее, а перед себе подобными членоносцами и яйцеобладателями возможность рисануться, что вот он я, типа альфач, и бабы это с ходу чуют, протекают и запрыгивать готовы. Ну короче, полная херня и выпендреж, и окажись та самая самка, перед которой хвосты распускали, с каждым наедине, то мужик весьма удивится, поняв, что не очень-то оно и надо. В общем, забавным мне это казалось. Раньше. Не тогда, когда эти олени, молодые, похотливые, сделали стойку на Лену и давай плечами поводить, улыбками сверкать да грудь накаченную выпячивать. Идиоты. И, между прочим, все свободные, в смысле неженатые, как я и просил у Боева, и, видно, решили, что охранять на лоне девственной природы им как раз мою девочку обломится.
