Когда Монах покинул подвал и отправился медитировать, Ирина подошла к нещадно зевающему охраннику. Это был Артем, ее утренний знакомый.
– Третьи сутки на ногах, – пожаловался он. – И вчера был в дозоре, и сегодня ночью Монах поднял во внеурочную. Думал, отпустит после утренней молитвы, но нет, нашлась вот работенка.
– Давай я подежурю, – предложила Ирина. – Мне все равно Монаха ждать. Когда он вернется, кстати?
Она оперлась спиной на дверь так, чтобы Артем не заметил, что забыл ключ в замке.
– Через час обещал. – Парень посмотрел на нее с сомнением.
– Иди поспи часок. А то Монах в ходку позовет, а ты никакой. Я с двери глаз не спущу.
Артем поколебался немного, но согласился. Лег недалеко от входа прямо на землю и сразу захрапел. Ирина тихонько открыла дверь и вошла в подвал.
* * *
Адам смотрел, как она спускается, улыбаясь. Кажется, он уловил ее намерение.
– Осторожно, там скользкие ступеньки, – сказал он мягко.
Она подошла к нему, заглянула в глаза. Вообще-то она хотела лишь поговорить… Но нахлынувшее желание было таким сильным, что все мысли тотчас же вылетели вон, ноги подкосились, а руки обвили шею парня. Он легко подхватил ее, притянул к себе, запустил пальцы в волосы и нежно поцеловал. Потом залез руками под футболку. Она скинула ее и, отдаваясь порыву, прижалась к его горячей груди…
Спустя сорок восхитительных минут они лежали на кушетке в полном изнеможении. Ирина, безмерно себе удивляясь, совершенно не жалела о произошедшем. Наоборот, была счастлива.
– Ну, так какого цвета у меня глаза? – спросила она.
– Каре-зеленые, моя снежинка, – ответил Адам и дотронулся до ее век губами.
С того самого момента, как она вошла в подвал, вселенная больше не смотрела откуда-то со стороны. Нет, она поглотила Ирину целиком и без остатка. Девушка теперь пребывала в ней, и пребывание было связано с этим человеком. Старая жизнь закончилась, началась новая, и в этой новой жизни Ирина не мыслила себя без Адама.
Она выскользнула из подвала буквально за несколько минут до того, как за Адамом пришел боец с приказом выходить с группой на поиски Пита.
Глава 10
Группа Монаха продвигалась по Беговой улице в поисках Пита и Михея. Здесь царило запустение, как и везде в центре. Деревья засохли, брошенные машины покрылись пылью, дома зияли пустыми глазницами выбитых окон. Кажется, не замечали этого только Адам и Лаки. На остальных Зона действовала как всегда – возникло тягостное ощущение тревоги, смешанной со страхом. К тому же время от времени встречались зомби. Они брели по одному, иногда по двое. Порой очень старые, лишившиеся некоторых конечностей, с тошнотворным запахом. Монах заметил, что Адам заставляет их проходить стороной. Любопытно, что они для него: мутанты или аномалии? Упыри шли, покачиваясь, некоторые что-то тихонько бормотали. Одни могли еще обходить препятствия, другие врезались в них, отлетали назад, падали, поднимались и снова двигались вперед к какой-то невидимой цели.
Впереди, посреди дороги, столкнулись три автомобиля. Давно уже столкнулись, да так и остались стоять, как памятник тому страшному, первому дню харма в Москве. Монах хорошо его помнил. У него на глазах люди сходили с ума при виде только откопавшихся мертвяков, которые не были еще такими безобидными. Зарождающаяся Зона была голодна и особенно агрессивна. Монах тогда организовывал эвакуацию из метро. Запомнилась женщина, бледная как полотно, державшая на руках мертвого ребенка, попавшего в аномалию. Он был страшно изломан, шея вывернута позвонками наружу. Мать, прижимая его голову к груди, чтобы не упала, подходила к людям, о чем-то просила. «Врача, пожалуйста, врача», – услышал Монах ее тихий, бесцветный голос. А вокруг крики, суета, паника, давка. Он подсадил ее в автобус, ребенка отнять не посмел. Не многие тогда добрались до Большой земли…
За столкнувшимися автомобилями на асфальте лежал свежий труп. Лежал на спине с гримасой ужаса на лице. Монах равнодушно подумал, что теперь его уже не трогают такие картины. И это плохо, ведь умение сопереживать – признак человека духовного. А он, похоже, становится черствым, если все, что вызывает в нем этот мертвец, – только интерес к тому, что так напугало бедолагу.
Ноги трупа были обглоданы до костей, по-видимому, собаками. На асфальте тут и там остались кровавые пятна. Эти пятна терла тряпкой бабка в платке. Макала швабру в ведро и терла. Посмотрела на Монаха укоризненно – и снова за работу.
– Ходють и ходють. Чего ходють? Только грязь разносють, – ворчала она себе под нос, бросая на Монаха неприветливые взгляды. Теперь она совала тряпку прямо ему под ноги. Он посторонился.
– Стой и маску возьми, – мужским голосом сказала бабка. Потом подняла ведро и выплеснула воду ему прямо в лицо.
Монах выпростался из наваждения. Адам брызгал на него водой из бутылки. Остальные уже приняли меры безопасности – надели маски.
– «Страх», – пояснил юноша, указывая на невысокие белые цветы возле ближайшего дома. «Страхом» называлось растение, аромат которого вызывал галлюцинации. Чаще всего кошмары. Белые цветочки «страха» буйно цвели и возле дома, и во дворе. И, скорее всего, в самом доме, потому что с верхнего этажа доносился монотонный крик человека, испытывающего нестерпимый ужас.
Монах потряс головой, но крик не прекращался. Значит, не кажется. Какой-то бедняга попался. Скорее всего, это его напарник лежит обглоданной берцовой костью наружу. Настоятель посмотрел наверх, засомневался. Но решение принять не успел. Адам, которому маска была не нужна, уже зашел в подъезд.
– Никакой дисциплины, – проворчал настоятель и кивнул остальным держать оружие наготове. Неизвестно, кто выйдет из дома.
Крик на мгновение усилился и резко стих. Вскоре Адам вытащил из подъезда качка в спортивном костюме и туфлях. Тот был в отключке, из носа шла кровь. Все правильно, применил грубую силу. Добровольно попадалец не пошел бы.
По всему было видно, что это новичок. Ни оружия, ни снаряжения. Непонятно, как он вообще добрался сюда живым.
Дюжие ребята Монаха подхватили пострадавшего, и группа двинулась дальше. С Беговой Лаки повел к Краснопресненскому путепроводу, оттуда свернул направо, к кладбищу. Там, по-видимому, Пит и Михей перелезали через невысокую ограду. Возле нее Монах решил остановиться. Пора было привести в чувство спасенного. По кладбищу ходить нужно осторожно, любая лишняя ноша только мешала бы.
Человека положили на землю, освобождая поле деятельности для Дока, но тот не торопился. Присел на ограду, опустил голову и тяжело дышал. «Совсем засиделся в лагере, пройти несколько километров для него проблема», – подумал Монах. Док все сидел, потом поднял взгляд на настоятеля. Лицо его приобрело синюшный оттенок.
– Прости, Монах. С утра неважно себя чувствовал, но не придал значения. Не хотел тебя подвести, – сказал Док и закашлялся. – Сейчас отпустит.
