– Как? – спросила она.
– Ты сама знаешь, – ответил серый негодник, помахивая хвостом. Он спрыгнул с ее колен и ленивой походкой направился в другой зал. На стенах картины, странно. Впрочем, ничего удивительного. В музеях всегда так. А на окне в круглом аквариуме золотая рыбка. Она смотрит Тасе прямо в глаза.
– Тася, – позвала рыбка. – Эй, ты спишь?
Тася проснулась. Ого, да она заснула прямо на земле. Адам тряс ее за плечо. Боль навалилась снова.
* * *
Они вышли в сумерках. До Третьяковской галереи здесь недалеко, метров шестьсот. Только входы в нее оказались накрепко заколочены. Хорошо, что Ирина вспомнила о проходе через ресторан, что вплотную примыкает к галерее. Так они с сестрой раньше в Третьяковку ходили, чтобы в очереди не стоять. Заказывали в ресторане салат, только просили, чтоб принесли его часа через два. А сами по подземному переходу шли в галерею.
Дверь в ресторан была открыта, но на входе раскинулась огромная аномальная лужа. Адам посмотрел на Ирину.
– Потянули, – сказала она с улыбкой.
Однако потянуть ее оказалось не так просто. Лужа была необъятных размеров. Они вытаскивали ее битый час, она уже заняла все пространство перед рестораном, так что им пришлось стоять на ступенях здания напротив, а она все еще не вышла из ресторана полностью. Спустя еще час они вытащили ее и разместили дальше по Лаврушинскому переулку, в направлении Водоотводного канала.
Галерея оказалась рассадником аномалий. Такого их количества на единицу площади Адам еще не встречал. Без Ирины он не справился бы. Пришлось даже попросить Тасю остаться в ресторане, потому что без внутреннего зрения в галерее слишком опасно.
Третьяковка выглядела непривычно не только из-за аномалий. Пустые рамы на стенах смотрелись мрачно.
– Картины вынесла команда Монаха, – сказала Ирина, словно прочитав мысли Адама. – Конечно, что-то и мародерам досталось, но основную часть коллекции он спас. Почти все уже на Большой земле.
Они очень долго возились в галереях по пути к залу Репина. Аномалии упирались, как живые, словно пытаясь не пустить людей к их цели. Их приходилось перетаскивать в боковые залы, благо они были пусты. Очень помог зал Врубеля. Адам подумал, что не зря он любил его с детства: раньше в нем можно было отдохнуть в стороне от основной толпы туристов, а теперь он отлично подходил для складирования аномалий.
На подходе к залу Репина их ждал неприятный сюрприз. Огромная «котлета» раскинулась от стены до стены, полностью закрыв проход. Ирина смогла лишь приподнять ее немного и удерживать так, чтобы Адам и Лаки проползли на другую сторону. Адам в свою очередь аномалию приподнять не смог. Как он ни старался, «котлета» не сдвинулась ни на миллиметр. Ирина осталась по ту сторону аномалии.
– Посмотри, что там дальше, – сказала она. – Сможешь без меня?
Дальше по коридору аномалий почти не было.
– Смогу, – ответил Адам. – Подожди нас здесь.
Он прошел по коридору, вступил в зал Репина и осветил его фонариком.
Лишь одна картина висела на стене. Великое полотно, недаром им восхищаются миллионы. Адам застыл, глядя в безумные глаза Ивана Грозного, совершившего то, что уже нельзя исправить. Отец, в порыве гнева убивший собственного сына, прижимает его к себе, пытаясь зажать рану рукой, целует в лоб, но смерть уже заявила свои права. Таким холодом и безысходностью веяло от этой картины, что Адам даже поежился. Однако ближе к теме. Он окинул помещение внутренним зрением. «Джинна» не было видно.
Лаки тем временем сделал стойку. Адам нырнул в его сознание и постарался пробиться к зрению пса. Вскоре он увидел картину немного размытой и в несколько иной цветовой гамме. Ага, получилось!
Он осмотрелся. В углу зала под потолком висело еле заметное туманное скопление, светящееся холодным голубым светом. Вот он! У Адама замерло сердце. Вот только как его достать?
Он вышел из сознания пса, подтянул скамейки к месту, где был «джинн», и залез на них. Теперь он был в правильном месте, но артефакта не видел. Он снова посмотрел глазами Лаки. Хитрый артефакт переместился в другой угол. Адам снял куртку и закинул ее в сторону «джинна», как рыбак сеть. Артефакт закачался, проявил внутри синие жилки и медленно поплыл в противоположную от Адама сторону. Вот как, значит. Он в прятки играет.
Адам сконцентрировался на «джинне» и постарался мысленно подтащить его к себе. Все-таки «джинн» – это всего лишь артефакт, значит, должен слушаться. Туманное скопление дрогнуло и остановилось. Адам понял, что сможет его поймать. Он слез на пол. Поудобнее усевшись, он снова начал подтягивать его к себе. В этот раз он взял в руки контейнер для артефактов. Медленно, но верно «джинн» двигался к нему.
– Выйди из собаки, дурак, – услышал он насмешливый голос.
От неожиданности Адам выронил контейнер. Схватил фонарь, посветил назад, в коридор, но никого не увидел.
– Кто здесь?
«Успокойся и не дергайся. Слушай внимательно».
Адам понял, что с ним говорят не вслух. Так же как во дворе храма, он слышал голос прямо в мозгу. Он в общем-то не был трусом, но сейчас пальцы его заледенели не от прохлады в зале.
– Кто ты такой?
«Никто. Называй меня Дух Ивана Грозного, если угодно. Мне кое-что нужно от тебя».
Адам наконец обрел способность дышать. Речь пойдет о торговле, это нормально. Это хорошо, привычно. Ничего особенного. Ему что-то надо, и Адаму что-то надо. Значит, они найдут общий язык.
– Говори, – гораздо смелее сказал Адам.
– Что там происходит? – крикнула Ирина, услышав голос Адама.
«Скажи ей, что ищешь «джинн», – приказал Дух. – И не говори со мной вслух. Думай, только отчетливо, не перескакивай. Я тебя отлично слышу».
Адам послушался и почувствовал холодок в области затылка.
«Мне нужен ребенок, – заявил Дух. – Которого она носит. Ей с ним не сладить. Тебе он не нужен. Отдай его мне».
Адам напрягся.
«Ты просишь то, чего у меня нет…»
«Только дай разрешение. Я сам его заберу, когда родится».
«Зачем он тебе?»
«Не твое дело. Тебе он не нужен. Тебе нужна девушка, живая. И ее друзья. И ты хочешь отомстить за сестру. А «джинн» всего один. Одно желание исполнит артефакт, а я помогу с остальными. Давай договоримся».
Адам задумался. Снова почувствовал вокруг себя холодную волну.
«Мысли четче», – приказал Дух.
«Как ты попал к нам сегодня днем?» – спросил Адам.
«Через кота, сам знаешь. Между Григорьевским храмом и Никольским есть подземный ход. А уж от Никольского сюда ведет коридор. Никольская церковь – домовая, относится к Третьяковке. Кот прорыл нору в подземный ход в Григорьевском, мышей там ловил. Однажды сюда забежал. Хоть одна живая душа. Одичал я тут, сил нет».
