Он даже не удивился, этого следовало ожидать. Брат всегда ощущает его состояние лучше других. Только от него Гавр не научился скрывать тот внутренний хаос, который так часто одолевает. Они же близнецы, словно одно целое.
— Раф, мне не нужна нянька.
— А я не хочу нестись из Лондона, когда с тобой тут произойдет какое-нибудь дерьмо. Какого черта эта Злата вообще перебралась в наш дом, — ругался брат, расхаживая по комнате. — Матушка как помешалась со своей навязчивой идеей, совсем уже…
— Злата все-таки хочет свою брачную ночь, — признал Гавр. — Вчера она попросила, чтоб я стал ее первым мужчиной.
Раф становился и посмотрел на него с недовольством и волнением.
— Даже думать не хочу, чем это все может закончиться. И что ты сказал ей?
— Конечно — нет.
— Отлично. Только дальше что? — спросил Рафаил.
Но вопрос был риторическим. Он даже вызвал у Гавриила короткую усмешку. Потому что оба знали — а дальше пошел обратный отсчет до того самого «дерьма». Это если не принять меры.
— Возьми отпуск, — посоветовал брат. — Слетайте с Элкой куда-нибудь отдохнуть.
Докатились. Раф смирился даже с его любовницей, которую никогда не переносил на дух.
— Я подумаю об этом.
— А Злате лучше вернуться домой, пока не нарвалась. Кстати, давай вставай, нужно решить кое-какие дела, а вечером нас ждут на ужин в ее доме.
Они не опоздали. Сегодня к новым родственникам с ответным визитом. Снова рядом со Златой. Она как-никогда молчаливая. И как обычно чересчур привлекательная. На ней воздушное летнее платье, синее с белыми цветами. Мысли о том, чтобы забраться под него, теперь не дают покоя. Ведь вчера ему было озвучено официальное приглашение. Теперь готов захлебнуться слюной от одного аромата ее духов с ванильными нотками. Приходится прилагать усилия, чтобы поддерживать с кем-то разговор.
Когда Злата поднялась со своего места и отошла, стало немного легче дышать. Только недолго. Вдруг по обеденному залу пронеслись первые звуки пианино, от чего и вовсе сперло дыхание. Это был Бетховен, и его невероятно нежная композиция «К Элизе». И играла ее никто иная, как Златослава, добираясь каждой нотой до глуби его души. В эти секунды для Гавриила пропало все вокруг. Перед глазами только желанная девушка, сидящая за инструментом, и ее руки, которые так умело порхали над клавишами. От этой картинки под любимые звуки классической музыки его по-настоящему пробрало. И появились такие ощущения, которые словно вырвались из глухой клетки, и от которых неприятно засосало под ложечкой — будто он начинает влюбляться.
В реальность вернула лишь пауза под аплодисменты. Но прийти в себя сразу не получилось. Гавриил был ошарашен. В большей степени своими внезапными чувствами, перед которыми стремительно терпел поражение. Он уже переставал понимать, как еще держится. Его жена, это милое непредсказуемое создание — самое сильное искушение из всех, которые хоть когда-то были в жизни.
А тем временем, следом за Бетховеном заиграл Вальс Шопена. И Гавр не выдержал. Поднявшись из-за стола, он молча вышел из дома. Ему срочно нужен глоток свежего воздуха. Остановился только возле летнего бассейна.
Наконец-то свободно вдохнул, глядя на ровную водную гладь, в которой можно было увидеть свое отражение. Наконец-то тишина, когда все остались где-то в другой части дома. Но так ему лишь показалось.
— Какое неуважение, — услышал со спины ее голос. — Я вообще-то для тебя играла. А ты взял и ушел.
А он так и подумал, даже сомнений не возникло. Злата подошла и снова оказалась так близко, что опять окатило ванилью. Тогда Гавриил повернулся к ней, сделал шаг и посмотрел в глаза. Красивые, бездонные, и которым надоело сопротивляться.
— Скажи честно, ты намеренно пытаешься вывести меня из равновесия или это твой особенный талант?
Злата поджала губы, оглядела его сверху вниз и ответила:
— Странно. После свадьбы только и делаю, что стараюсь быть хорошей. Даже предложила свое самое ценное. А тебя все равно что-то не устраивает.
И ведь настолько права, что возразить нечем.
— Ну и ладно. Отлично, — продолжила девушка. — Я все равно передумала. Не хочу больше быть хорошей. И вообще твоей женой. Все, я иду собирать вещи и возвращаюсь домой.
Сказав это, Златослава развернулась и намеревалась его покинуть на этой неприятной ноте.
— Злата, — окликнул он, хватая ее за руку.
Часть 34
— Злата, — окликнул он, хватая ее за руку.
Тогда, резко повернувшись, она постаралась выдернуть свою руку из его пальцев. Только в этот момент оступилась, когда ее каблучок провалился в сток бассейна. Начиная заваливаться на бок, Злата не придумала ничего лучше, как уже самой схватиться именно за его руку. Но этим лишь мешала, когда он и так пытался помочь. И уже через пару секунд оба полетели в воду. Это было неожиданно, бодряще и совершенно неуместно.
— Опять?! — услышал он первое, когда вынырнул из воды. — Да что ты за человек такой! Постоянно меня обижаешь! А теперь вообще решил утопить…
Ругаясь, Злата все пыталась его ударить. Врезала по плечу, забрызгала и без того мокрое лицо. А он так опешил от непривычной ситуации, что не сразу сообразил — что же делать с разъяренной девушкой. Еще ни одна настолько яростно не желала сделать ему больно. Никто не предъявлял подобные претензии, будто его отношение к ней действительно имеет значение. Да и нападали вот так буквально в первый раз. Попытался поймать ее руку, угомонить хоть как-то. В какой-то момент удалось развернуть спиной к себе и зажать у бортика. Только тогда Злата успокоилась. В отличие от него. Ведь опять завела с полоборота, когда любимая поза в сексе — вот как сейчас. Чтоб не глазами в глаза, чтоб носом зарыться в волосы, и крепко держать за бедра своими пальцами, пока вбивается в жаркую плоть…
Невольно застонал сквозь стиснутые зубы, все-таки признавая свое поражение и утопая в облаке ее ванильного аромата. А Злата словно задрожала, выдохнула резко. В голове — как помутнение рассудка. Кажется, он готов взять свою жену прямо сейчас. Но нет, так нельзя… только не так. Собрав последние остатки самоконтроля, попытался отстраниться. Тогда, воспользовавшись моментом, девушка повернулась лицом к нему. Посмотрела в глаза, заставляя ощутить дискомфорт в собственных ощущениях. Уже начинал трезветь, когда Злата снова приблизилась, не желая отпускать так просто. Она просила поцелуя, и однозначно чего-то большего, всем своим видом просила — любви и ласки.
А его как заклинило. Уже не в состоянии оставить жену, еще пытался хоть как-то держать себя в руках. Тогда Злата снова сделала свой шаг. Она прильнула к нему и обняла за шею. А он позволил, готовый разрешить ей сейчас абсолютно все. Даже поцелуй, за которым потянулись ее губы. Пусть даже вместе с приятными ощущениями все тело прострелил болезненный импульс. Он снова застонал, все-таки отвечая на поцелуй. Ведь ее губы — как мягкая сладость, от которой сложно отказаться.
