В самом деле.
Он шагнул ко мне ближе, и я ощутила аромат хвои и темных специй.
– И для меня честь, что ты пошла на этот риск со мной, Поппи. Поэтому спасибо тебе.
Во мне поднялась сладостная волна, но в его голосе звучало странное напряжение. Мы держались за руки, и я отпустила чутье – после ночи Ритуала я этого еще ни разу не делала.
Я ощутила уже знакомую бритвенно-острую печаль, угнездившуюся у него глубоко внутри, но было еще кое-что. Не сожаление, а что-то со вкусом лимона. Я сосредоточилась, пока его эмоции не стали моими, а я смогла пропустить их через себя и понять, что чувствую. Смятение. Вот что это было. Смятение и внутренняя борьба, что неудивительно. Я и сама чувствовала нечто схожее.
– Ты в порядке? – спросил Хоук.
Разорвав связь, я кивнула и отпустила его руку.
– Мне нужно собраться.
Чувствуя на себе его взгляд, я шагнула в сторону и подняла голову. Сквозь густую листву пробивался слабый серый свет.
Киеран все это время смотрел на нас, и стиснутая челюсть говорила о том, что он недоволен.
Киеран выглядел обеспокоенным.
* * *
Моя тревога о том, что разговор с Киераном изменит поведение Хоука, растаяла, даже не оформившись. Охватившее меня облегчение должно было послужить предостережением, что ситуация… ну, она обостряется.
Она уже обострилась.
Мне не следовало успокаиваться. Скорее наоборот: нам обоим нужно очень настойчиво напомнить о нашем долге. Но я не просто успокоилась, я испытывала восторг и надежду.
Но на что мне надеяться? Для нас нет будущего. Сейчас я могу быть Поппи, но я по-прежнему Дева, и даже если во время Вознесения меня признают недостойной, это не означает, что для нас с Хоуком все закончится хорошо. Меня, скорее всего, ждет изгнание, и я не думаю, что вместе со мной накажут еще кого-то.
Вряд ли то, кем мы с Хоуком были и что значили друг для друга, может вырасти во что-то такое, ради чего он отправится в изгнание вместе со мной. Это глупо. Это…
Это было бы как та великая любовь, которую мама испытывала к моему отцу.
В любом случае прошлая ночь казалась сном. Я могла описать ее только так. И я не позволю всяким «что, если» и последствиям уничтожить воспоминание и то, что эта ночь значила для меня. Я перейду этот мост, когда настанет время.
А пока я могла только следить за тем, чтобы не свалиться с Сетти.
Щеки пощипывал ледяной ветер. Мы ехали по Кровавому лесу, красные кленовые листья и серо-багровая кора превращались в размытые полосы.
Мы забрались в самое сердце леса, где деревья стояли не так тесно и между ними проникало больше света. Но солнце все равно не грело. Чем дальше мы ехали, тем холоднее становилось, а деревья казались еще более странными.
Стволы и ветви изгибались, спиралями закручиваясь вверх, сучья переплетались. Это не могло быть из-за ветра. Все деревья стояли прямо, а кора… она казалась мокрой, словно истекала соком.
Я была права, предположив, что если пойдет дождь, то здесь он превратится в снег. Через пару часов пути начался снегопад, и роскошная ярко-зеленая трава по обе стороны протоптанной тропы начала покрываться белым одеялом. Я натянула рукавицы, но, кажется, мои пальцы с ночи так и не оттаяли. Накинула капюшон, но он только немного защищал лицо, и я понятия не имела, долго ли еще нам ехать. Лес казался бесконечным.
Из земли начали выбиваться корявые толстые корни, словно пытаясь отвоевать обратно клочок земли, которым пользовались живые. Мы поехали медленнее.
Лошади осторожно пробирались между препятствиями. Я отпустила луку седла и посмотрела вниз, восхищаясь силой корней. Мое внимание привлекло что-то на земле. Я глянула направо, мимо лошади Эйррика, и заметила под деревом груду камней, уложенных так аккуратно, что вряд ли это получилось естественным образом. В паре футов дальше виднелась еще одна куча камней, На сей раз в ней просматривался определенный узор.
Слева от тропы я заметила еще один безупречный круг из камней. Таких кругов оказалось много, в центре некоторых лежал камень, другие были пусты, а в некоторых камни размещались в виде стрелы, пронзающей круг.
Как на королевском гербе.
Меня кольнула тревога. Камни не могли образовать такие узоры сами по себе. Я повернулась в седле, чтобы указать на это Хоуку…
Вдруг одна из лошадей попятилась, чуть не выкинув Киерана из седла. Он вцепился в поводья и успокаивающе погладил лошадь по шее.
Мы все остановились.
– Что такое? – спросил Ной, следопыт, ехавший впереди.
Филлипс поднял палец, призывая к тишине. Затаив дыхание, я огляделась. Ничего не услышала и не увидела, но почувствовала, как напряглись мышцы Сетти. Он начал гарцевать и пятиться. Я положила руку ему на шею, стараясь успокоить, а Хоук натянул поводья. Остальные лошади тоже занервничали.
Хоук молча похлопал по месту, где находился мой кинжал, и я кивнула. Просунув руку под плащ, достала клинок из ножен и принялась внимательно осматривать деревья…
Он возник из ниоткуда. Черно-красный ком взвился в воздух и врезался в бок Ноя. Его испуганная лошадь поднялась на дыбы, и Ной упал, сильно ударившись о землю. Существо мгновенно оказалось сверху него, пытаясь вцепиться в лицо острыми зубами, а человек отбивался.
Это был крысище.
Мне удалось сдержать крик, поднявшийся к горлу. Существо было огромным, больше кабана. Изогнутый хребет порос лоснящимся гладким мехом. Уши торчком, морда длиной с половину моей руки. Пытаясь добраться до следопыта, оно гребло когтями землю, вырывая пучки травы.
Филлипс повернулся в седле, натягивая лук. Он выпустил стрелу, и та, просвистев в воздухе, вонзилась в загривок зверя. Крысище завизжал, катаясь и лягаясь в попытке избавиться от стрелы.
Ной поднялся на ноги и вытащил короткий меч. В солнечных лучах блеснул кровокамень. Следопыт обрушил меч на зверя, и тот затих.
– Боги, – прокряхтел он, вытирая брызги крови со лба, и повернулся к Киерану, который еще держал лук с натянутой стрелой. – Спасибо, дружище.
– Не за что.
– Если есть один, значит, поблизости целая стая, – заявил Хоук. – Нам нужно…
Лес со всех сторон словно ожил. Листва зашумела громче, особенно справа.
Я дернулась назад, врезавшись в Хоука. Стая в самом деле появилась. Ной с проклятьями бросился к низкой ветви и запрыгнул на нее. Грызуны выскочили из кустов и помчались между деревьями.
Они не нападали.
Они бежали мимо нас, проскакивая между возбужденными лошадьми. Их были десятки, они с галдежом и визгом перепрыгивали через корни и исчезали в зарослях под деревьями.
Это зрелище ничуть не успокаивало. Если они бегут, то потому, что спасаются от чего-то.
