Поэтому я смирилась.
Позволила вывести меня из комнаты и даже не удивилась, увидев поджидающего нас Киерана. Судя по легкому веселью на его лице, он слышал по крайней мере половину нашего спора.
Киеран открыл рот.
– Не испытывай меня! – предупредил он.
Усмехнувшись, Киеран промолчал и пошел за нами. Мы спускались по той же лестнице, по которой бежали несколько часов назад, и я старалась не думать о моем безумном броске в лес. И о том, что случилось, когда он догнал меня.
Но меня все равно обдало жаром.
Он вопросительно посмотрел на меня, но я проигнорировала его взгляд, молясь о том, чтобы он не почувствовал, куда зашли мои мысли.
Как только мы ступили в общие помещения, Киеран замедлил шаг и пошел прямо за мной. Он сделал это не просто так: вдоль стен стояли Последователи. Они были бледны и перешептывались, провожая нас взглядами. Я узнала некоторых – они стояли среди публики перед камерой. Увидела Магду. Сейчас она смотрела без жалости, а… изучающе.
Я вздернула подбородок и выпрямила спину. Пусть Вознесшиеся – воплощения зла и безмерное число людей в Солисе являются их соучастниками, но то, что сделали со мной Последователи, доказывает, что они ничем не лучше.
Мы завернули за угол, и я подняла взгляд…
– О боги, – прошептала я и отшатнулась назад, взметнув ко рту свободную руку.
Я наткнулась на Киерана, и он положил руку мне на плечо, чтобы я не упала. Я уставилась на стены, не в силах пошевелиться. Охваченная ужасом, я едва дышала.
Теперь я поняла, почему нас встретили с такими бледными лицами. Вдоль стен висели тела: руки раскинуты в стороны, ладони пришпилены штырями из кровокамня. У некоторых красновато-коричневые колья торчали из груди, другим пронзили голову. Некоторые были смертными. Другие – атлантианцами. По полдюжины по обе стороны коридора. Я увидела Рольфа и мужчину, которого я вырубила, и…
И господина Тулиса.
У меня подогнулись колени, когда я уставилась на него. Он мертв, его лицо посерело. Он был смертным, но все равно из его груди торчал кол.
Он только хотел спасти последнего ребенка. Ему дали такую возможность. Он сбежал, и теперь… теперь он здесь.
Не все были мертвы.
Один еще дышал.
Джерико.
Я заперла чутье, прежде чем оно вырвалось проверить, какой вид боли он испытывает. Лохматая голова Джерико свесилась набок, а грудь поднимали неровные, прерывистые вдохи. Кровокамень пронзил его ладони, но последний роковой штырь торчал из горла. Кровь заливала его голую грудь и штаны, собиралась в лужу на полу под ним.
– Я обещал, что они заплатят за то, что сделали. – Ни в его голосе, ни на лице не было самодовольства или гордости. – Теперь все знают, что будет, если они ослушаются и попробуют причинить тебе вред.
У меня к горлу подкатила желчь.
– Он… он еще жив, – прошептала я, глядя на вольвена.
– Только пока я не буду готов покончить с ним, – заметил он и выпустил мою руку.
Не оглядываясь, он направился дальше. Двое мужчин открыли большие деревянные двери в Главный зал, он вошел и зашагал к накрытому столу в центре.
Я подумала, что меня сейчас стошнит.
Киеран сжал мое плечо.
– Меньшего они не заслужили.
В самом деле?
Даже господин Тулис, который нанес мне смертельный удар.
– Идем.
Киеран подтолкнул меня. Каким-то образом я заставила ноги двигаться и прошла мимо тел, пришпиленных к стенам, как бабочки.
Словно в тумане, я села за стол справа от него, на почетное место. Киеран занял стул рядом со мной. Я сидела, оцепенев, пока слуги открывали блюда, а в зал входила и рассаживалась остальная свита. Я узнала Делано с Нейллом и странным образом испытала облегчение от того, что с ними все хорошо. Они защищали меня, и я не хотела думать, по какой причине.
Перед нами был настоящий пир. Тушеная говядина. Жареная утка. Холодное мясо и сыр. Печеный картофель. Всё чудесно пахло.
Но у меня бурлило в животе. Я сидела, не в силах шевельнуться. Киеран предложил мне говядины, и я, наверное, согласилась, потому что она оказалась на моей тарелке. К ней присоединились утка и картофель. Он отломил кусок сыра и положил мне, похоже, вспомнив, что это одна из моих слабостей, а потом потянулся за бокалом.
Я уставилась на тарелку. Я не видела еду. Я видела тела в коридоре. Постепенно начали завязываться беседы, быстро превратившиеся в стойкий гул. Звенели бокалы и тарелки. Слышался смех.
А снаружи Главного зала на стенах висели тела.
– Поппи.
Моргая, я посмотрела на него. Золотистые глаза остыли, но челюсть оставалась твердой.
– Ешь, – приказал он негромко.
Я взяла вилку и наколола кусок мяса. Откусила, медленно прожевала. Вкус был так же хорош, как и запах, но еда осела в желудке камнем. Я съела немного картошки.
Спустя несколько мгновений он сказал:
– Ты не согласна с тем, что я с ними сделал?
Я посмотрела на него, не зная, что ответить – если это вообще был вопрос.
Он выпрямился, держа бокал.
– Ты так потрясена, что лишилась дара речи?
Я проглотила последний кусочек и медленно положила вилку на стол.
– Я этого не ожидала.
– Не могу представить, чтобы ожидала, – самодовольно усмехнулся он и поднес бокал к губам.
– Сколько… они там провисят?
– Сколько я захочу.
У меня сжалось сердце.
– А Джерико?
– Пока я не буду уверен, что больше никто не осмелится поднять на тебя руку.
Осознав, что несколько человек вокруг нас прекратили разговаривать и слушают, я тщательно подобрала слова.
– Я не очень хорошо знаю твоих людей, но думаю, что они усвоили урок.
Он сделал глоток.
– Тебя тревожит то, что я сделал.
Это не вопрос.
Я опять перевела взгляд на тарелку. Встревожило ли это меня? Да. Думаю, такое кого угодно выбило бы из колеи. По крайней мере, я на это надеялась. То, что он способен на такое вопиющее насилие, шокировало и стало совершенно неожиданным, и еще дальше отделяло его от гвардейца, которого я знала как Хоука.
– Ешь, – повторил он и поставил бокал. – Я знаю, что ты не наелась.
Я подавила порыв заявить, что сама могу определять, когда я наемся. Вместо этого я выпустила чутье. Его страдание стало другим, на вкус более… терпким, почти горьким. Захотелось врезать ему посильнее, моя рука на коленях даже сжалась в кулак. На его боль повлияло то, что произошло между нами? Или то, что он сделал со своими же сторонниками? Может, и то и другое. Я взяла бокал и закрыла глаза. Когда я снова их открыла, обнаружила, что он наблюдает за мной сквозь густые ресницы.
