Я покачала головой.
– Все это просто отдельные черты. Они не означают, что ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы волноваться о том, что со мной случается или не случается.
Он поймал мой взгляд.
– А тебя волнует то, что случается со мной?
– Ну да. – Я нахмурилась. – Я…
– Но ты меня не знаешь.
Я закрыла рот. Проклятье.
– Ты порядочная, принцесса. – Он выпрямился. – Вот почему тебя это волнует.
– А ты не порядочный?
Хоук опустил взгляд.
– Обо мне многое можно сказать. Вряд ли сюда входит порядочность.
Я понятия не имела, как ответить на такую честность.
– Так ты не собираешься рассказывать, что сделал герцог? – Он вздохнул и слегка согнул спину в кресле. – Знаешь, я все равно выясню.
Я чуть не рассмеялась. Я была уверена, что уж об этом никто не станет рассказывать.
– Ты так думаешь?
– Я это знаю, – ответил он и через мгновение сказал: – Это так странно, правда?
– Что странно?
Он опять поймал мой взгляд, и у меня в груди что-то сжалось. Я не могла отвернуться. Я… словно попала в ловушку.
– Ощущение, что я давно тебя знаю. Ты тоже это чувствуешь.
Я хотела возразить, но он был прав, и это казалось странным. Я промолчала, потому что не хотела это признавать. Иначе я ступила бы на дорогу, по которой мне нельзя идти. Осознание этого вызывало какое-то глубокое, щемящее чувство в груди, но это я тоже не хотела признавать.
Оно очень похоже на досаду. И разве это не означало, что я уже ступила на эту дорогу? Я отвела взгляд и стала смотреть на свои руки.
– Зачем ты пошла на Вал? – спросил Хоук, меняя тему.
– Разве это не очевидно?
– Твоя мотивация – очевидна. Но все равно скажи. Скажи, что привело тебя туда сражаться с ними.
Я сунула два пальца под правый рукав и провела по коже, пока не нащупала два неровных шрама. Есть и другие – на животе и на бедрах.
Было так легко солгать, придумать множество причин, но вряд ли правда сейчас повредит. Правду будут знать трое вместо двух, ну и что в этом такого?
– Шрамы у меня на лице. Знаешь, откуда они?
– На твою семью напади Жаждущие, когда ты была ребенком, – ответил он. – Виктер…
– Посвятил тебя в эту историю? – Я устало улыбнулась. – Дело не только в шраме.
Он ничего не сказал, и я убрала руку из-под рукава.
– Когда мне было шесть, родители решили уехать из столицы и поселиться в Ниельской долине. Они хотели более спокойной жизни – по крайней мере, мне так сказали. Я плохо помню путешествие, кроме того, что мама и папа всю дорогу держались очень напряженно. Мы с Йеном были малы и не так уж много знали о Жаждущих, поэтому не боялись поездки и остановки в одной небольшой деревушке, где, как мне потом сказали, десятилетиями не видели ни одного Жаждущего. Ее окружала невысокая стена, как и большинство небольших городков, и мы остановились в гостинице всего на одну ночь. Я помню, что там пахло корицей и гвоздикой.
Я закрыла глаза.
– Они пришли ночью, в тумане. Нас застигли врасплох. Мой отец… он вышел на улицу, чтобы удерживать их, пока мама прячет нас, но она не успела покинуть гостиницу – они ворвались через двери и окна.
От воспоминания о криках матери я открыла глаза и сглотнула.
– Какой-то женщине из постояльцев гостиницы удалось схватить Йена и спрятать в потайной комнате, но я не хотела бросать маму и просто…
Я попыталась сложить обрывки воспоминаний о той ночи. Кровь на полу, на стенах; кровь течет по рукам мамы. Ее скользкая рука разжимается, и меня хватают чужие руки. Клацают зубы. Когти… А потом невыносимая, ужасная боль, и наконец я проваливаюсь в никуда.
– Я очнулась спустя несколько дней, уже в столице. Рядом со мной сидела королева Илеана. Она рассказала, что случилось. Что наши родители погибли.
– Мне жаль, – проговорил Хоук, и я кивнула. – Мне правда жаль. Чудо, что ты выжила.
– Боги защитили меня. Так сказала королева. Что я Избранная. Позже я узнала, что это была одна из причин, почему королева умоляла моих родителей не покидать безопасную столицу. Что… что если Темный узнает о том, что Дева без защиты, он пришлет за мной Жаждущих. Тогда он хотел, чтобы я умерла, но сейчас, по-видимому, хочет, чтобы жила.
Я рассмеялась, и это было немного больно.
– В том, что случилось с твоими родителями, нет твоей вины, и для нападения на ту деревню могло быть множество причин. – Хоук провел рукой по волосам, убирая со лба уже высохшие пряди. – Что еще ты помнишь?
– Никто… никто в той гостинице не умел сражаться. Ни мои родители, ни женщины, ни даже мужчины. Все полагались на горстку гвардейцев. – Я потерла пальцы. – Если бы мои родители умели защищаться, они могли бы выжить. Шанс был бы невелик, но тем не менее.
На лице Хоука отразилось понимание.
– И ты хочешь иметь такой шанс.
Я кивнула.
– Я не буду… не хочу быть беспомощной.
– Никто и не должен быть беспомощным.
Слегка выдохнув, я заставила пальцы не шевелиться.
– Ты видел, что случилось сегодня. Они взобрались на Вал. Если бы хоть один его преодолел, за ним последовали бы и другие. Вал не так уж неприступен, а даже если бы и был, смертные возвращаются из-за Вала про́клятыми. Это случается чаще, чем считается. В любой момент проклятие может распространиться по городу. Если я погибну…
– Ты погибнешь, сражаясь, – закончил он вместо меня.
Я кивнула.
– Я уже сказал, что ты очень смелая.
– Не думаю, что это смелость. – Я опять уставилась на свои руки. – Думаю, это… страх.
– Страх и смелость – часто одно и то же. То, что делает тебя воином или трусом. Разница только в том, что у человека внутри.
Я молча подняла на него ошеломленный взгляд. У меня ушло несколько секунд на то, чтобы подобрать ответ.
– Ты говоришь так, будто гораздо старше, чем выглядишь.
– Ну, не всегда. Ты сегодня спасла немало жизней, принцесса.
Я постаралась не обращать внимания на это прозвище.
– Но многие погибли.
– Слишком многие, – согласился он. – Жаждущие – нескончаемая чума.
Прислонившись затылком к подголовнику кресла, я вытянула ноги к огню.
– Пока живы атлантианцы, будут и Жаждущие.
– Так говорят, – произнес Хоук. Я повернула к нему голову. Он смотрел в угасающее пламя, и на его челюсти дергалась мышца. – Ты сказала, из-за Вала возвращается больше про́клятых, чем считается. Откуда ты знаешь?
