Я перевела дух.
– «Джалара Солис и его армия были преисполнены мужества, но Никтос в мудрости своей увидел, что они не могут справиться с атлантианцами, которые достигли божественной силы, отворяя кровь невинных…»
– За время своего правления они убили сотни тысяч. Отворяя кровь – это очень мягкий термин для того, что они на самом деле делали. Они кусали людей, – уточнила жрица Аналия. Я подняла на нее взгляд. Ее темно-карие глаза странно блестели. – Пили их кровь и пьянели от силы и почти-бессмертия. А те, кого не убили, превращались в моровое поветрие, известное как Жаждущие. Вот против кого смело встали наши возлюбленные король с королевой и приготовились умереть, чтобы свергнуть тиранов.
Я кивнула.
Пальцы жрицы порозовели от того, как крепко она сжимала кулаки.
– Продолжай.
Я не осмелилась посмотреть на Хоука.
– «Не желая видеть поражение Джалары с Водинских островов, Никтос дал первое Благословение, поделившись с Джаларой и его армией кровью богов. – Я содрогнулась. Это был еще один мягкий термин, обозначающий питье крови богов. – Преисполнившись силой, Джалара с Водинских островов и его армия смогли одержать победу над атлантианцами в битве Сломанных костей, тем самым положив конец правлению мерзостного и развращенного королевства».
Я начала переворачивать страницу, зная, что в следующей главе речь пойдет о Вознесении королевы и строительстве первого Вала.
– Почему? – настойчиво спросила жрица.
Я озадаченно посмотрела на нее.
– Что почему?
– Почему ты вздрогнула, когда читала о Благословении?
Я не думала, что моя реакция окажется такой заметной.
– Я…
Я не знала, что сказать, чтобы жрица не рассердилась и не побежала жаловаться герцогу.
– Ты встревожилась, – сказала она, смягчив тон. Но я знала, что нельзя доверять этой мягкости. – Что в Благословении так поразило тебя?
– Я не встревожилась. Благословение – это честь…
– Но ты вздрогнула, – настаивала жрица. – Если не из-за того, что Благословение не кажется тебе доставляющим наслаждение, то что же тебя встревожило?
Доставляющим наслаждение? Я залилась краской и была благодарна скрывшей это вуали.
– Просто… Благословение кажется похожим на то, как атлантианцы достигали своей мощи. Они пили кровь невинных, а Вознесшиеся пьют кровь богов…
– Как ты смеешь сравнивать Вознесшихся с тем, что творили атлантианцы? – Жрица стремительно бросилась вперед и сжала пальцами мой подбородок. – Это не одно и то же. Наверное, ты соскучилась по палке и потому умышленно стараешься расстроить не только меня, но и герцога.
В момент, когда она коснулась меня, я подавила чутье. Не хочу знать, испытывает ли она боль или еще что-то.
– Я вовсе этого не говорила, – сказала я, увидев, что Хоук шагнул вперед. Я сглотнула. – Просто это напомнило мне…
– Дева, меня очень беспокоит то, что ты считаешь эти две разные вещи одним и тем же. Атлантианцы брали то, что им не давали. А во время Вознесения боги добровольно предлагают кровь. – Она крепче сжала пальцы, стало почти больно, и мой дар напрягся под кожей, словно хотел освободиться. – И мне приходится объяснять тебе, будущему нашего королевства, наследию Вознесшихся?
Сколько я себя помнила, все это говорили, даже Виктер. Мне это действовало на нервы и бременем ложилось на плечи.
– Будущее всего королевства зависит от того, что меня отдадут богам в девятнадцатый день рождения?
Ее и без того тонкие губы почти исчезли.
– А что случится, если я не вознесусь? – настойчиво спросила я, думая о первой Деве. Похоже, она так и не вознеслась, но ничего страшного не произошло. – Как это может помешать вознестись другим? Неужели боги откажутся добровольно отдавать свою кровь…
Жрица занесла руку, и я резко втянула воздух. Она не раз отвешивала мне пощечины, но сейчас болезненного удара не последовало.
Хоук двигался так быстро, что я даже не заметила, как он бросился из угла. Но теперь он держал запястье жрицы.
– Уберите пальцы с подбородка Девы. Сейчас же.
Выпучив глаза, жрица Аналия уставилась на Хоука.
– Как ты смеешь ко мне прикасаться?
– А как вы смеете тронуть хоть пальцем Деву? – Он сердито смотрел на женщину, на его челюсти играли желваки. – Наверное, я неясно выразился. Уберите руки от Девы, или я буду действовать, как полагается при попытке причинить вред Деве. И уверяю вас, тогда мое прикосновение к вам станет наименьшей вашей заботой.
Наверное, я перестала дышать, глядя на них. Никто никогда не вмешивался, когда жрица изрекала свои тирады. Тони не могла. Если бы она вмешалась, ее ждало бы еще худшее наказание, и я никогда не ожидала и не желала от нее помощи. Рилан часто отворачивался, как и Ханнес. Даже Виктеру никогда не хватало смелости. Обычно он находил способ не допустить обострения ситуации. Но все равно меня не раз били в его присутствии, и он ничего не мог поделать.
Зато Хоук стоял между нами, явно готовый исполнить свои угрозы. И хотя я знала, что потом мы поплатимся за это, мне захотелось вскочить и обнять его. Не потому, что он защитил меня, – случалось, меня гораздо сильнее хлестали ветки в Роще Желаний. Причина была гораздо более мелочной. Видеть, как обычное самодовольство на лице жрицы сменяется потрясением, как у нее отвисает челюсть, а щеки покрываются красными пятнами, было почти так же приятно, как швырнуть ей в лицо книгу.
Дрожа от гнева, она выпустила мой подбородок, и я откинулась назад. Хоук отпустил ее запястье, но не отошел. Жрица положила руки на колени ладонями вниз, ее грудь вздымалась и опадала под платьем.
Она повернулась ко мне.
– Тот факт, что ты вообще произносишь такое, показывает, что ты не испытываешь ни малейшего уважения к оказанной тебе чести. Но когда ты отправишься к богам, с тобой там будут обращаться с таким же почтением, какое ты выказала сегодня.
– Что это значит? – спросила я.
– Урок окончен, – объявила она вместо ответа и встала. – До Ритуала осталось всего два дня, и у меня очень много дел. Я не имею лишнего времени, чтобы тратить его на таких недостойных, как ты.
Заметив, как прищурился Хоук, я встала, положила книгу на табурет и обратилась к нему, прежде чем он что-нибудь сказал:
– Я готова вернуться в свои покои. – Я кивнула жрице. – Доброго дня.
Она не ответила, и я направилась к двери, с облегчением увидев, что Хоук идет за мной. Прежде чем заговорить, я подождала, пока мы будем на полпути к пиршественному залу.
– Тебе не следовало это делать, – сказала я.
– Мне следовало позволить ей ударить тебя? В каком мире такое приемлемо?
– В мире, где тебя наказывают за что-то, не причиняя особого вреда.
