И когда я слышу резкий, удивленный вдох… то с криком бросаюсь вперед и заваливаю его на землю.
Глава 10
– Какого… черта?
У меня, должно быть, глюки. Уж лучше бы это были глюки.
– Прости меня, прости, боже мой, пожалуйста, прости…
Пытаюсь подняться. Сил встать на ноги почти нет, потому что я бросился вперед на последнем издыхании и практически вырубился. Все же как-то умудряюсь пододвинуться чуть в сторонку. Ощутив кожей влажную траву, вспоминаю, что без рубашки.
Ругаюсь во весь голос.
Хуже точно не будет.
А потом мой мозг за долю секунды догоняет тело, и понимание – осознание – накрывает с такой бешеной силой, что блокирует все остальные мысли. Захлестывает злость, горячая и дикая, и этого достаточно, чтобы я отлетел вверх и в сторону, подальше от нее. Падаю на спину и больно стукаюсь головой о пень.
– Вот су… – обрываю себя злобным криком.
Назира отползает назад.
Она сидит на земле, глаза дикие, волосы, выбившись из-под заколки, растрепались. Никогда не видел ее такой испуганной. Никогда не видел такой скованной. Ее страдальческий взгляд чуть смягчил мою злость.
Правда, всего лишь капельку.
– Ты совсем, что ли, рехнулась? – ору я. – Какого черта тут устроила?
– Господи, мне так жаль. – Она прячет лицо в ладонях.
– Жаль? – Я не перестаю кричать. – Тебе жаль? Я мог тебя убить.
Даже теперь, даже в такой ужасный, невероятный миг у нее хватает наглости посмотреть мне прямо в глаза и заявить:
– Ну это вряд ли.
Вот что прикажете делать с этой женщиной?
Ни единой, черт, мысли.
– Я… я даже не… – сбиваюсь я, пытаясь подобрать слова. – Есть куча причин, по которым тебе надо бежать за билетом в один конец, куда-нибудь на Луну, даже не знаю, с какой начать. – Провожу руками по волосам, горстями зачерпывая пряди. – О чем ты только думала? Зачем… зачем…
Тут до меня доходит. В сердце закрадывается холодное, мерзкое ощущение, и я опускаю руки. Поднимаю на нее взгляд.
– Назира, – тихо спрашиваю я. – Зачем ты прокралась в мою комнату?
Она подтягивает колени к груди. Закрывает глаза. И лишь когда полностью прячет от меня лицо – когда прижимает лоб к коленям – произносит:
– Наверное, это самый неловкий момент за всю мою жизнь. Честно.
Я чуть расслабляюсь. Смотрю на нее в упор, изумленно, растерянно. И злобно… никогда еще не чувствовал себя таким злым.
– Не понимаю.
Она качает головой. Просто качает головой.
– Ты не должен был проснуться. Я думала, ты проспишь всю ночь. Я просто хотела проверить, как ты. Хотела убедиться, что ты в порядке, потому что я во всем виновата и мне было так… так плохо…
Открываю рот. Слова не идут.
– …но потом ты проснулся, и я не знала, что делать. – Назира наконец-то поднимает голову. – Я не… не знала…
– Вранье, – обрываю ее. – Как это ты не знала, что делать? Если ты действительно пришла ко мне в комнату, потому что беспокоилась о моем благополучии, могла бы просто сказать «привет», как нормальный человек. Сказала бы что-то типа: «О, привет, Кенджи, это я, Назира! Пришла убедиться, что ты не помер!» А я бы ответил: «Надо же, спасибо тебе, Назира, очень мило!» А ты бы…
– Все не так просто, – возражает она, снова покачивая головой. – Знаешь… Для меня все не так просто…
– Точно, – злюсь я. – Ты права. Все не так просто. – Я поднимаюсь на ноги, стряхиваю грязь с рук. – И знаешь почему? Знаешь, почему все не так просто? Потому что не сходится. Говоришь, пришла проверить мое состояние – вроде как беспокоишься о моем здоровье, – однако при первом же удобном случае шарахаешь больного человека по спине, толкаешь на пол, потом заставляешь полуголым гнаться за тобой по лесам. Ну уж нет. – Внутри меня снова разгорается злоба. – Меня не проведешь. Мое здоровье тебе до лампочки. Ты… – Я тыкаю в нее пальцем. – Ты что-то задумала. Сначала наркотики в самолете, теперь это. Да ты пытаешься меня убить, только я не понимаю почему. Что такое? Не получилось завершить работу с первого раза? Пришла удостовериться, что я мертв? Так дело было?
Назира медленно встает на ноги, однако в глаза мне не смотрит.
Молчит, что сводит меня с ума.
– Мне нужны ответы, – кричу я, и от злости меня трясет. – Говори. Хочу знать, какого черта ты творишь. Хочу знать, почему ты здесь. Хочу знать, на кого ты работаешь. – Следующие слова я ору практически во все горло: – И хочу знать, какого черта ты делала ночью в моей комнате?
– Кенджи, – тихо произносит она. – Мне жаль. Но я в этом не сильна. Это все, что я могу тебе сказать. Мне жаль.
От такого нахальства я теряю дар речи, меня даже передергивает.
– Мне, честно, жаль, – снова повторяет она. И начинает пятиться. Медленно, но все же… Я уже видел, как бегает эта девчонка. – Дай мне просто уйти и умереть где-нибудь в уголочке от унижения. Мне очень жаль.
– Стой.
Она замирает.
Пытаюсь восстановить дыхание. Не получается. Грудь все еще ходит ходуном. Я прошу:
– Просто скажи правду.
– Я сказала. – В ее глазах мелькают всполохи гнева. – Я в этом не сильна, Кенджи. Я в этом не сильна.
– Ты о чем? Понятно же, что сильна, и еще как. Убивать людей – это же типа дело всей твоей жизни.
Назира смеется, смеется несколько истерично.
– Ты помнишь, – говорит она, – когда я сказала тебе, что ничего не получится? – Она делает знакомый жест рукой, показывая на нас обоих. – Ты помнишь тот день?
Во мне запускаются какие-то подсознательные, животные инстинкты, которые я не в состоянии контролировать, все тело пронзает жгучая игла страсти. Даже в такой момент.
– Да, – признаюсь я. – Помню.
– Об этом, – повторяет она, размахивая руками, – об этом я и говорила.
Хмурюсь. Кажется, я совсем потерял нить разговора.
– Я не… – Снова морщу лоб. – Не понимаю.
– Об этом. – В ее голосе явственно слышен надрыв. – Этом. Ну, об этом! Ты не понимаешь. А я не знаю, как… И не буду, ладно? Никогда. Я пыталась тебе объяснить тогда, что я не… Но теперь… – Она обрывает себя на полуслове и качает головой. Отворачивается. – Пожалуйста, не заставляй меня это произносить.
– Что произносить?
– Что ты… – Заминка. – Что это…
Я жду и жду, стою тихо, Назира молчит.
– Что я? Что это?
Наконец она вздыхает. И смотрит мне прямо в глаза.
