Я, Хайдер, Касл, Уорнер.
Меня знобит.
Мы притаились в темноте в ожидании смерти, и эти секунды для каждого их нас, похоже, истекают невыносимо медленно. Голову забивает запах влажной земли и подгнивающей зелени, и я опускаю взгляд, чувствуя под ногами, но не видя плотную кучу листьев. Они мягкие, подмоченные и чуть шуршат, когда я переминаюсь с ноги на ногу.
Пытаюсь стоять смирно.
Пугает каждый звук. Внезапный трепет ветвей. Невинный ветерок. Собственное рваное дыхание.
Вокруг темень. Даже яркой, чистой луны недостаточно, чтобы должным образом осветить чащу. Как с кем-то сражаться, если даже не видно, кто идет. Танцующий свет рассеивается ветвями, расплескивается по мягкой земле. Колотится сердце.
Времени нет. Если бы у нас его было больше…
Это все, что сейчас лезет мне в голову. Снова и снова. Нас застали врасплох, мы оказались не готовы, так не должно было случиться. В голове прокручиваю все эти «если бы», «кабы» и «могло бы». Даже когда я в упор гляжу в черную дыру, засасывающую мое будущее, не могу не задаваться вопросом: а что если бы мы поступили иначе?
Складываются секунды. Проходят минуты.
И ничего.
Сердце, колотившееся очень часто, теперь нездорово спотыкается от страха. Я перестаю трезво мыслить – во тьме сбилось чувство времени, – но клянусь, ощущение, что мы стоим здесь вечность.
– Что-то не так, – говорит Уорнер.
Слышу резкий, нервный вдох. Хайдер.
– Мы просчитались, – тихонько шепчет Уорнер.
– Нет! – кричит Касл.
И тут я слышу вопли.
Без тени колебаний мы рвем с места, все четверо, стремглав несемся на звуки. Прорываемся сквозь сучья, подворачиваем ноги о разросшиеся корни, ускоряемся в темноту – нами движет чистейший, неразбавленный ужас. Ярость.
Рыдания раздирают небо. Эхо доносит отчаянные крики. Невнятные голоса, захлебывающиеся стоны. Я покрываюсь гусиной кожей. Мы мчимся навстречу смерти.
Я вижу свет и понимаю – мы близко.
Нурия.
Она распределила над местом действия неземное сияние, обнажая поле боя.
Мы сбавляем темп.
Время словно растягивается, распадается на кусочки, когда я вижу свидетельства кровавой бойни. Андерсон со своими людьми пошел в обход. Мы надеялись, что они отправятся сразу за Уорнером, сразу за Джульеттой. Мы надеялись. Мы все на это поставили.
И ставка не сыграла.
Мы слишком хорошо знаем Оздоровление и понимаем: они наказали невинных людей за то, что те нас укрыли. Вырезали целые семьи за помощь и содействие. Тошнота точно клинок входит в тело, оглушает, выбивает из колеи. Я заваливаюсь на дерево. Каким-то образом заставляю себя не рухнуть в обморок от ужаса. Кошмара. Дикого горя.
Я не закрываю глаз.
Сэм и Нурия стоят на коленях, прижимая изломанные, кровоточащие тела к груди, пронзая душераздирающими криками эту дикую ночь, которая еще не закончилась. Касл стоит рядом, у него подкашиваются колени. Он старательно подавляет рыдания.
Мы знали, что такое возможно – Хайдер предупреждал, что они могут на это пойти, – однако я все еще не верю своим глазам. Безумно жажду, чтобы все оказалось ночным кошмаром. Я бы правую руку отдал за это, однако действительность говорит об обратном. Прибежище превратилось в кладбище.
Людей будто скосило, вокруг безоружные мужчины и женщины. Со своего места я насчитал шесть детей, мертвых детей. Глаза открыты, рты разинуты в немом изумлении, с обмякших тел капает свежая кровь. Иан на коленях, его тошнит. Уинстон спотыкается, потом заряжает кулаком в дерево. Его очки соскальзывают с носа, и он ловит их в последний момент. Лишь дети главнокомандующих, похоже, сохраняют голову на плечах, и от этой мысли в моем сердце поселяется страх. Назира, Хайдер, Уорнер, Стефан. Преспокойно, не меняясь в лице, идут по руинам. Не знаю, что дает им силы, столкнувшись с ужасающим истреблением людей, стоять здесь так невозмутимо. Наверное, и знать не хочу.
Я предлагаю Каслу руку, и он хватается за нее, успокаиваясь. Короткий взгляд друг на друга – и мы с головой окунаемся в драку.
Вычислить Андерсона, который стоит с гордо поднятой головой в самом центре ада, легко, сложно до него добраться. Его личная охрана идет на нас толпой с оружием наизготовку. Но мы все равно приближаемся. Не важно, что будет потом, мы бьемся насмерть. План всегда был такой, с самого начала. И сейчас мы его претворим в жизнь.
Второй тур.
При нашем появлении оставшиеся в живых бойцы расправляют плечи, незаметно поглядывая друг на друга. Вокруг свистят пули, это правда, однако почти каждый здесь одарен сверхъестественной способностью. И нет причин не дать отпор. Вокруг нас очень медленно собирается толпа – часть из Прибежища, часть из «Омеги Пойнт», – встают живые, и формируется новый батальон. В воздухе повеяло надеждой. Дразнящее «а может». Я аккуратно достаю из кобуры пистолет.
И в тот момент, когда я готов сделать следующий шаг…
– Не стоит, – громко произносит Андерсон. Четко.
Он прорывается сквозь стену своих бойцов и небрежно идет к нам, как всегда «с иголочки». Я сначала не понимаю, почему при его появлении так много людей начинают хватать ртом воздух. Я не вижу. Не замечаю тело, которое он тащит за собой. А когда наконец вижу, то не узнаю. Во всяком случае, не сразу.
И только когда Андерсон рывком поднимает маленькую фигурку, слегка подталкивая ее голову пистолетом, я чувствую, как сердце останавливается. Андерсон прижимает пистолет к горлу Джеймса, и колени почти мне изменяют.
– Все предельно просто, – говорит Андерсон. – Вы передадите мне девчонку, а взамен я не стану казнить мальчишку.
Мы замерли.
– Правда, следует прояснить: это не обмен. Я не предлагаю его вам вернуть. Я предлагаю не убивать его прямо здесь, на месте. Но если вы передадите девчонку сейчас, без борьбы, я рассмотрю возможность позволить большинству из вас раствориться в сумраке.
– Большинству из нас? – повторяю я.
Андерсон скользит взглядом по моему лицу и лицам нескольких других ребят.
– Да, большинству. – Его пристальный взгляд чуть дольше задержался на Хайдере. – Ваш отец, юноша, вами крайне разочарован.
Звучит единственный выстрел, без предупреждения, вспарывая дыру в глотке Андерсона. Тот хватается руками за горло и падает, захлебнувшись криком, на одно колено, оглядываясь в поисках нападавшего.
Назира.
Она материализуется рядом с ним и сразу подпрыгивает высоко вверх, в небо. Солдаты начинают стрелять, безрезультатно палят вверх, очередь за очередью, и хотя я до смерти боюсь за Назиру, я понимаю – она пошла на такой риск ради меня. Ради Джеймса.
Мы постараемся – ее слова. Я и не понял, что «постараться» значит ради этого мальчика рисковать жизнью. Ради меня. Черт побери, как же я ее люблю.
