Я становлюсь невидимым.
Андерсон пытается остановить хлещущую из горла кровь, однако не выпускает из рук Джеймса, а тот, похоже, без сознания.
По бокам у него остаются охранники.
Я делаю два выстрела.
Они оба падают с воплями. Андерсон цепляется за воздух, а потом окровавленной рукой нащупывает пистолет, с его губ все еще стекает кровь. Я не упускаю возможности дать ему в нос.
Он в бешенстве, больше от удивления, чем от боли. Тут поспевает Брендан – хлопком создает закручивающуюся молнию, которая, потрескивая, обвивается вокруг ног Андерсона и временно его парализует.
Андерсон выпускает Джеймса.
Мальчик не успевает упасть, я ловлю его и стрелой мчусь к Лили, которая ждет меня, немного заступив за световое кольцо Нурии. Сгружаю безжизненное тело Джеймса ей на руки, а Брендан выстраивает вокруг них электрический щит. Один удар сердца, и их уже нет.
Меня наполняет облегчение.
Слишком рано. Ситуация выводит меня из равновесия. Меньше чем на секунду моя невидимость дает сбой, и меньше, чем через секунду на меня нападают сзади.
Я падаю на землю, жестко, выбивая из легких воздух. Силюсь перевернуться, встать, но солдат Андерсона уже тычет в лицо винтовкой. И стреляет.
Из ниоткуда возникает Касл, сбивая солдата с ног. Одним движением он останавливает пули, перенаправляя предназначавшиеся мне заряды, и я даже не осознаю случившееся, пока не вижу, как тот парень бухается на колени. Передо мной – истекающее кровью антропоморфное решето, испускающее из себя жизнь. Внезапно все вокруг становится похоже на какой-то сюр.
Я вскарабкиваюсь на ноги, жутко стучит в висках. Касл уже куда-то идет, вырывая из земли дерево. Стефан использует сверхспособности, чтобы разгромить как можно больше солдат; они не прекращают палить, а он двигается медленно, каждый сантиметр его одежды в крови. Я вижу, что он покачивается. Бегу к нему, пытаюсь закричать, предупредить, голос теряется в гвалте, и скорость уже не та. На Стефана нападает солдат, дает несколько очередей, и на сей раз я все-таки ору.
Подбегает Хайдер.
Он с криком опускается перед другом, прижимая Стефана к земле, защищая его тело своим, одновременно кидая что-то в воздух.
Взрыв.
Меня отбрасывает назад, в черепушке звенит. Я как в бреду поднимаю голову и замечаю Назиру и Уорнера, каждый схватился врукопашную. Раздается душераздирающий вопль, и я силюсь подняться на этот звук.
Сэм.
Нурия летит к ней со мной наперегонки, падает на колени и отрывает тело жены от земли. Она оборачивает вокруг себя и те́ла Сэм ослепительные ленты света. Защитные спирали такие яркие, что смотреть на них невыносимо. Ближайший солдат вскидывает руку, закрывая глаза, и стреляет, крича, даже когда сила света Нурии начинает оплавлять кожу на его руках.
Я пускаю ему пулю между зубов.
Из ниоткуда появляются еще пятеро, наступая со всех сторон, и на долю секунды я не могу не подивиться. По словам Касла, было только двенадцать человек, два из которых – Андерсон и Джеймс. Обвожу взглядом поле боя, дюжину солдат, активно атакующих наших, затем возвращаюсь к тем пяти, что держат путь прямо ко мне.
В голове путаница.
А потом, когда они начинают стрелять – ужас.
Я делаюсь невидимым, проскальзывая через единственную щелочку между двумя солдатами, в повороте открываю огонь. Пара выстрелов попадают в цель, остальные – мимо. Перезаряжаю, отбрасывая на землю опустевшую обойму, и только готов стрелять, как слышу ее голос.
– Держись, – шепчет она.
Назира обвивает меня руками за талию и прыгает.
Вверх.
Пуля свистит прямо у голени. Жжется, она задела кожу, но прохлада ночного неба так бодрит, что я позволяю себе вздохнуть полной грудью и закрыть глаза на целую секунду. Здесь, наверху, крики едва слышны, отсюда может показаться, что кровь – вода, а крики – смех.
Увы, сон длится лишь мгновение.
Наши ноги вновь касаются земли, уши вновь наполняют звуки войны. В благодарность я быстро сжимаю руку Назиры, и мы разделяемся. Я приближаюсь к группе людей, там и мужчины, и женщины, я их не узнаю, люди из Прибежища, и бросаюсь в самое сердце резни, уговаривая одного из подбитых бойцов сдать назад и искать укрытие. Вскоре я с головой ухожу в драку, защищаюсь и нападаю, повсюду стрельба. Захлебывающиеся рыдания. Даже мысли не возникает оторваться от действа. И тут земля под ногами начинает дрожать.
Касл.
Его высоко поднятые руки устремляются к близстоящему зданию. Оно сильно трясется, вылетают гвозди, содрогаются окна. Несколько охранников тянутся за оружием, однако останавливаются при звуке голоса Андерсона. Я не слышу, что он говорит. Похоже, он почти восстановился, а его приказы, наверное, столь сумасбродны, что вызывают секундное замешательство в рядах солдат. Безо всякого на то основания, доступного моему разуму, охранники, с которыми я сражался, вдруг ретируются.
Слишком поздно.
Крыша соседнего здания с визгом проваливается, и Касл завершающим, свирепым движением отрывает стену. Одной рукой он отодвигает пару наших бойцов, оказавшихся под ударом, а другой швыряет наземь гигантскую стену, и она с грохотом разбивается вдребезги. Повсюду осколки, деревянные балки со стоном гнутся и ломаются. Несколько солдат ныряют в укрытие, по крайней мере трое погребены под обломками. Мы все приготовились к ответному удару…
Андерсон вскидывает руку.
Солдаты тут же замирают, оружие безвольно висит в их руках. Потом практически синхронно они вытягиваются по стойке смирно.
Выжидают.
Смотрю на Касла – что дальше-то, – но он, как и все остальные, не отрывает взгляда от Андерсона. Все замерли в бредовой надежде, что, возможно, сражение подошло к концу. Касл разворачивается, встречается взглядом с Нурией, которая все еще прижимает к груди Сэм. Через секунду он поднимает руку. Временная передышка. Прекращение боевых действий.
Я в это не верю.
Тишина накрывает ночь. Андерсон, пошатываясь, выходит вперед, его блестящие губы ядовито-красного цвета, рукой он прижимает к шее платок. Конечно, мы слышали об этом, о его способности самоисцеляться, да только когда видишь все собственными глазами в реальном времени – это совершенно другая история. Дикость.
Андерсон говорит, и его голос вспарывает тишину. Рассеивает чары.
– Довольно. Где мой сын?
По толпе окровавленных бойцов проходит шепоток, красное море медленно расступается. Уорнер не заставляет себя ждать; он выходит вперед в полной тишине, лицо в пятнах крови. В правой руке зажат пулемет.
Смотрит на отца. Молчит.
– Что ты с ней сделал? – мягко интересуется Андерсон и сплевывает сгусток крови на землю.
