– Отзови их! – кричит она.
– Даю последний шанс, – настаивает Уорнер. – Скажи, что ты здесь делаешь.
Она дышит так тяжело, что грудь ходит ходуном. Взгляд панически мечется по комнате. Жала скорпионов прикасаются к горлу. Девчонка вжимается в стену, с губ слетает прерывистый выдох.
– Печально, – выдает Уорнер.
Она действует быстро. Молниеносно. Вытаскивает откуда-то из-под рубашки пистолет и целится в Уорнера, а я, не раздумывая, рефлекторно реагирую.
Стреляю.
Звук отдается эхом, разлетается – кажется жутко громким, – но выстрел идеален. Сквозное отверстие в шее. Девушка медленно оседает на пол. Кровь растекается нам под ноги. Ее тело неподвижно лежит в моей палатке, в десятке сантиметров от кровати, в которой я проснулся.
Абсурдная картина.
Я поднимаю глаза. Встречаюсь взглядом с Уорнером.
– Я иду с тобой вызволять Джей, – заявляю. – И точка.
Уорнер смотрит на труп, потом на меня.
– Хорошо, – соглашается он и вздыхает.
Элла
Джульетта
Я стою у двери, вглядываясь в отполированную каменную поверхность стены по крайней мере минут пятнадцать, а потом проверяю запястье, не пришел ли вызов.
Не пришел.
Непосредственно с Андерсоном возможности оглядываться по сторонам нет, но пока я здесь, есть время безбоязненно рассмотреть окрестности. В пугающей тиши коридора нет ни врачей, ни солдат, что меня настораживает. Под ногами, там, где должен быть пол, лежат длинные решетки. Я стою здесь достаточно долго и начинаю привыкать к фоновому шуму: непрерывному капанью и механическому реву.
Снова бросаю взгляд на запястье.
Снова обвожу взглядом коридор.
Стены на самом деле совсем не серые, как я полагала изначально, а скорее матово-белые. Просто из-за мрачных теней выглядят темнее и они, и пол. Вдоль стен и потолка располагается странная конструкция из похожих на соты ячеек – лампы причудливой формы рассеивают свет, отбрасывая во все стороны причудливые тени. Осторожно делаю шаг вперед, пристально вглядываясь в черный прямоугольник, который я прежде оставляла без внимания.
Коридор, догадываюсь я, полностью скрытый во тьме.
Неожиданно возникает желание изучить его недра, и мне приходится буквально физически себя останавливать от следующего шага. Я обязана стоять здесь, у двери. Не мое дело что-то изучать или задавать вопросы, пока мне прямо не прикажут что-то изучить или начать задавать вопросы.
Веки дрожат.
Языки пламени, словно пальцы, пробираются в мозг. Жар спускается вниз по позвоночнику, сворачивается вокруг копчика. А затем бросается вверх, быстро, с силой, заставляя глаза открыться. Тяжело дыша, поворачиваюсь кругом.
Я в замешательстве.
Внезапно понимаю: я должна исследовать тот темный коридор, и все встает на свои места. Понимаю, что нет необходимости задумываться о мотивах или возможных последствиях своих действий.
Только я делаю шаг в темноту, как что-то решительно меня выталкивает обратно. Ко мне обращено лицо какой-то девушки.
– Что-то нужно? – спрашивает она.
Я поднимаю руки, потом задумываюсь. Возможно, у меня нет права причинять вред этому человеку.
Девушка делает шаг вперед. На ней гражданская одежда, и, похоже, она не вооружена. Жду, пока она заговорит, но этого не происходит.
– Кто вы? – задаю ей вопрос. – Кто дал вам право здесь находиться?
– Я Валентина Кастильо. И у меня есть право ходить где угодно.
Опускаю руки.
Валентина Кастильо – дочь Верховного главнокомандующего, Сантьяго Кастильо. Я не знаю, как должна выглядеть Валентина, а девушка может оказаться самозванкой. Впрочем, если я рискну и окажусь неправа…
Меня могут казнить.
Вглядываюсь в пространство за девушкой. Ничего не видно, тьма и только. Мое любопытство – как и беспокойство – растет с каждой минутой. Бросаю взгляд на запястье. Вызовов нет.
– Кто ты? – интересуется девушка.
– Я – Джульетта Феррарс. Солдат главнокомандующего Северной Америки. Позвольте пройти.
Валентина смотрит на меня в упор, внимательно разглядывает с головы до ног.
Слышится глухой щелчок, словно что-то открылось, и я разворачиваюсь в поисках источника звука. Однако ничего не нахожу.
– Вы только что разблокировали сообщение, Джульетта Феррарс.
– Какое сообщение?
– Джульетта? Джульетта.
Голос Валентины внезапно изменился. Она стала говорить так, точно боится и еле переводит дыхание, запыхавшись от быстрой ходьбы. Ее голос гулко разносит эхом по коридору. Слышу звуки грохочущих по полу шагов, где-то очень далеко, словно Валентина бежит не одна.
– Viste, времени не было, – говорит она, и все больше проскальзывает испанский акцент. – Лучше придумать ничего не смогла. У меня есть план, но no sé si será posible. Este mensaje es en caso de emergencia
[2]. Лену и Николаса забрали и увели примерно в том направлении. – Валентина указывает в темноту. – Я сейчас пытаюсь их найти. Если не получится…
Голос начинает затухать. Освещающий ее лицо свет мигает.
– Стой… – Я тянусь вперед. – Где ты…
Моя рука проходит прямо сквозь Валентину, и я ахаю. Она бестелесна. Ее лицо – всего лишь иллюзия.
Голограмма.
– Извини. – Голос Валентины начинает деформироваться. – Извини. Лучше не могла.
Когда ее образ полностью испарился, я с грохочущим сердцем ринулась во тьму. Не понимаю, что происходит, но если дочь главнокомандующего Южной Америки попала в беду, найти ее и защитить – моя прямая обязанность.
Я знаю, что предана Андерсону, однако странное, знакомое тепло все еще давит на мой разум, усмиряя внутренний голос, который велит повернуть назад. И я за это благодарна. Где-то в глубине души я понимаю, что мой разум состоит из странного сплетения противоречий… Впрочем, на то, чтобы задуматься, нет и секунды.
В коридоре слишком темно, и передвигаться там сложно, правда, раньше я заметила, что декоративные пазы в стенах на самом деле врезные двери, поэтому, не полагаясь на зрение, иду на ощупь. По ходу движения шарю пальцами в поисках отверстий в гладкой поверхности стены. Коридор очень длинный. Наконец, чувствую знакомый проем, там дверь. Я медлю.
Нажимаю обеими руками, готовая, если придется, снести стену, как вдруг дверь мне поддается, по краям образуются щели, точно меня ждали.
Рассчитывали, что я приду.
