А здесь…
Нурия абсолютно не похожа на своего отца. Она, конечно, милая, однако при этом целиком и полностью отдается делу. Время на светские беседы ей тратить не нравится. Она и Сэм чаще держатся вместе. Далеко не всегда со всеми сидят за обедом. Далеко не всегда работают в команде. И, если надо, готовы все испепелить. Более того, наслаждаются процессом.
Касл совсем не такой.
Когда мы сюда попали, думаю, он был выбит из колеи. Внезапно оказался не у дел, особенно поняв, что Нурия и Сэм не намерены исполнять его приказы. А потом, когда попытался узнать людей в Прибежище…
Он разочаровался.
– Амелия была фанатиком, – вздыхая, замечает Сэм. – Конечно, склонности к жестокости мы в ней не наблюдали – только поэтому и позволили ей остаться. Хотя чувствовали, что ее взгляды слегка отдают экстремизмом. Она была одной из тех немногих, кто считал, что граница между Оздоровлением и повстанцами должна быть четкой и ясной. И не чувствовала себя в безопасности рядом с детьми главнокомандующих. Я знаю, потому что она сама мне в этом призналась. Мы с ней долго обсуждали сложившуюся ситуацию. Сейчас я понимаю, что не смогла ее убедить.
– Само собой, – бормочу я.
Нурия пронзает меня взглядом.
– Когда всех детей, кроме Уорнера, – продолжает Сэм, – похитили, а Назиру подстрелили, Амелия, вероятно, решила, что может завершить начатое, избавиться и от него. – Она качает головой. – Кошмарная ситуация.
– Обязательно надо было ее убивать? – вмешивается Нурия.
– Она притащила трех скорпионов! – ору я. – Наставила на Уорнера пистолет!
– А что еще ему оставалось думать? – тихо говорит Касл. Он не поднимает взгляда, дреды в беспорядке. Жаль, что не вижу выражение его лица. – Если бы я не знал Амелию лично, тоже подумал бы, что она выполняла чей-то приказ.
– Повтори еще раз, – обращается Уорнер к Каслу, – слово в слово, что ты ей обо мне сказал.
Касл вздыхает.
– У нас завязалась довольно жаркая дискуссия, – признается он. – Амелия была убеждена, что члены Оздоровления измениться не могут, что они – само зло, им и останутся. Я ей сказал, что не верю в это. Сказал, что измениться может каждый.
Я удивленно приподнимаю бровь.
– Постойте-ка… То есть, по-вашему, даже такой человек, как Андерсон, может измениться?
Касл не отвечает. Заглянув ему в глаза, я знаю, что именно он хочет сказать. Сердце выпрыгивает из груди. От страха.
– Я считаю, если бы Андерсон искренне раскаялся, – произносит Касл, – он тоже мог бы измениться. Да. Я в это верю.
Нурия закатывает глаза.
Сэм закрывает ладонями лицо, опустив голову.
– Подождите-ка. Секундочку. – Я поднимаю указательный палец. – Давайте гипотетически… Если бы Андерсон пришел в «Омегу пойнт» и попросил прощения, утверждая, что стал другим человеком, то вы бы…
Касл смотрит на меня и молчит.
Я со стоном заваливаюсь на стул.
– Кенджи, – тихо произносит Касл. – Тебе как никому известно, как у нас было заведено в «Омеге пойнт». Я посвятил всю свою жизнь тому, чтобы у отверженных появился второй, а иногда и третий шанс. Ты бы очень удивился, если бы узнал, сколько человеческих жизней было пущено под откос из-за банальной ошибки. Потому что никто не протянул руку помощи, не потратил ни часа своего времени.
– Касл. Сэр. – Я поднимаю руки. – Я люблю вас. Правда. Но Андерсон не простой смертный. Он…
– Он простой смертный, сынок. В том-то и суть. Если снять все напускное, все мы – простые смертные. Взгляни на Андерсона, его нечего бояться. Он всего лишь человек, как ты или я. Такой же напуганный. И я уверен, что, если бы он мог вернуться назад и заново прожить свою жизнь, его решения были бы совсем иными.
– Ты не можешь этого знать, отец, – качает головой Нурия.
– Я в это верю, – тихо признается он.
– Про меня ты тоже так думаешь? – спрашивает Уорнер. – Именно это ты ей и сказал? Что я всего-навсего милый мальчик, беззащитное дитя, которое и пальцем ее не тронет? Что если бы я мог все начать сначала, то прожил бы жизнь, как монах, целыми днями занимаясь благотворительностью и распространяя добрую волю?
– Нет, – резко отвечает Касл, заводясь. – Я сказал ей, что твой гнев защитный механизм и что ты не отвечаешь за жестокого отца. Сказал ей, что в глубине души ты хороший человек и не хочешь никому причинять боль.
– Я хочу причинять боль людям, – возражает Уорнер, сверкая глазами. – Иногда я не могу заснуть от мысли: вот бы убить всех.
– Отлично, – киваю я, откидываясь на стуле. – Просто шикарно. Чрезвычайно полезная и ценная информация у нас тут. – Начинаю загибать пальцы. – Амелия оказалась психопаткой, Касл мечтает стать лучшим другом Андерсона, Уорнер посреди ночи грезит убийствами и да… Касл внушил Амелии, что Уорнер всего лишь заблудившийся зайчишка, который пытается найти дорогу домой. – На меня все устремляют непонимающие взгляды, и приходится объяснять: – Касл, по сути, натолкнул Амелию на мысль, что она может зайти в комнату Уорнера и убить его! Он довольно доходчиво ей поведал, что Уорнер не опаснее оладушка.
Сэм и Нурия хором ахнули.
– Вряд ли она хотела его убить, – быстро вставляет Касл. – Скорее она…
– Папа, пожалуйста, – резко прерывает его Нурия. – Хватит. – Обменивается быстрым взглядом с Сэм и делает глубокий вдох. – Послушай, – продолжает Нурия, пытаясь говорить спокойно. – Когда вы пришли сюда, мы знали – рано или поздно нам придется с этим что-то делать. Думаю, настало время распределить наши функции и обязанности.
– Да. Понимаю. – Касл сцепляет руки в замок.
Смотрит в стену. Выглядит печальным и старым. Даже в дредах сейчас седины больше, чем черных волос. Иногда я забываю, что ему почти пятьдесят. Окружающие думают, он лет на пятнадцать моложе. Впервые я замечаю, как на его лице отразились годы. Он очень устал.
Однако это вовсе не значит, что ему пора на покой.
Каслу еще есть чем заняться, чем поделиться с другими. И мне трудно сидеть и не вмешиваться, когда его списывают со счетов. Не принимают в расчет. Хочется наорать на всех. Втолковать Нурии и Сэм, что нельзя так просто выбросить Касла на обочину. После всего, что было. Нельзя.
Только открываю рот, чтобы выдать что-то подобное, как вступает Нурия:
– Мы с Сэм хотели предложить тебе официальный пост нашего старшего советника. Здесь, в Прибежище.
Касл приободряется.
– Старшего советника? – Он удивленно взирает на Нурию. Потом так же удивленно на Сэм. – Ты не попросишь меня уйти?
– Уйти? Папа, ты только что приехал. Я и Сэм хотим, чтобы ты оставался здесь столько, сколько захочешь. Просто очень важно понимать, кто и чем тут занимается, чтобы эффективнее решать вопросы. И мне, и Сэм тяжело работать, когда мы то и дело опасаемся задеть твои чувства. Поэтому, несмотря на то что подобные разговоры начинать непросто, мы решили, что лучше…
