Это не стена.
Аквариум.
Больше моего роста. Занимает целую стену. Здесь, в Океании, таких резервуаров много, я и раньше их видела. Интересно почему? Отступаю еще на шаг назад, пытаясь разобраться, что именно находится перед моими глазами. Не удовлетворившись результатом, подхожу к стеклу снова. Резервуар подсвечен тусклым синим цветом, его недостаточно, чтобы осветить все, что внутри. Откидываю голову, пытаясь рассмотреть, что там сверху, теряю равновесие, в последнюю секунду удержавшись за стекло.
Нужно найти Ибрагима.
Собираюсь отойти, когда замечаю в резервуаре движение. Рябь, вода начинает бурлить.
В стекло впечатывается чья-то рука.
У меня вырывается вскрик.
Рука исчезает.
Я стою, застыв от ужаса, не в силах оторвать от стекла взгляд. Внезапно чувствую: кто-то тянет меня за локоть.
На сей раз еле сдерживаюсь, чтобы не завопить.
– Чего застряла? – злится Ибрагим.
– Простите, сэр, – быстро реагирую я. – Я потерялась. Дым был очень густой, и я…
– О чем ты говоришь? Какой дым?
Слова застревают в горле. Я же видела дым. Или нет? Это что, очередная проверка?
Ибрагим вздыхает.
– Иди за мной.
– Да, сэр.
Теперь я не выпускаю Ибрагима из виду ни на секунду.
Теперь, когда через затемненную лабораторию мы проходим в ослепительно яркую круглую комнату, я понимаю, что попала именно туда, куда надо. Что-то случилось.
Кто-то умер.
Кенджи
Когда мы добираемся до штаба, у меня нет сил, я измучен жаждой и сильно хочу в туалет. Уорнеру, очевидно, такие тривиальные вещи неведомы, Уорнер ведь у нас сделан из урана, или плутония, или еще какой гадости. Поэтому необходимый мне короткий перерыв приходится вымаливать. Ну, то есть «вымаливать»… я просто хватаю его за рубашку и вынуждаю притормозить, а потом буквально заваливаюсь на стену. Уорнер меня отпихивает, и по звуку его раздраженного выдоха я понимаю: мой «перерыв» закончится через полсекунды.
– Отдых не для нас, – резко говорит Уорнер. – Не успеваешь, оставайся здесь.
– Дружище, я не прошу остановиться. Я даже не прошу нормальный перерыв. Нужна-то секунда, перевести дух. Ну, две секунды. Может, пять. Это нормально. То, что мне надо перевести дух, не значит, что я не люблю Джей. Просто мы пробежали около тысячи миль. Мои легкие не стальные.
– Две мили, – конкретизирует Уорнер. – Мы пробежали две мили.
– По солнцу. В горку. Ты вообще, черт возьми, в пиджаке. Ты хоть потеешь? Почему ты не устал?
– Если сам до сих пор не понял, объяснить не смогу.
С трудом поднимаюсь, и мы снова начинаем движение.
– Не уверен, что хочу знать, – произношу я, понизив голос и потянувшись за пистолетом.
Мы заходим за угол, направляясь ко входу, где наш роскошный план по проникновению в здание включает следующий пункт: подождать, когда кто-то откроет дверь, а потом перехватить ее и не дать захлопнуться.
Пока не везет.
– Эй, – шепчу я.
– Что еще? – раздражается Уорнер.
– Так чем закончилось? Ну, твое предложение?
Тишина.
– Да ладно тебе, мне ж любопытно. К тому же мне… это… надо по-маленькому. И если ты меня сейчас не отвлечешь, у меня все мысли будут только о том, как сильно мне это надо.
– Знаешь, порой мне очень хочется тебя не слышать.
Я пропускаю эту реплику мимо ушей.
– И? Как все прошло? – Кто-то выходит, и я напрягаюсь, готовый в один прыжок добраться до двери. Увы, не хватает времени. Обмякнув, снова заваливаюсь на стену. – Ты взял кольцо, как я тебе советовал?
– Нет.
– Что? В смысле «нет»? – Не знаю, как и реагировать. – Хотя бы, ну… свечи зажег? Ужин приготовил?
– Нет.
– Купил шоколадку? Встал на колено?
– Нет.
– Нет? Ты не сделал ничего? Ничегошеньки? – Мой тихий шепот переходит в шепот-крик. – Ты не сделал ни единой вещи из того, что я сказал?
– Нет.
– Вот сукин же сын!
– А какая разница? Она сказала «да».
У меня вырывается стон.
– Ты чудовище, понимаешь? Чу-до-ви-ще! Ты ее не заслуживаешь.
– Я думал, это и так понятно, – вздыхает Уорнер.
– Эй… даже не смей вызывать у меня сочувствие за тво…
Я обрываю себя на полуслове – открывается дверь. Небольшая группа врачей (или ученых, кто ж их поймет) выходит из здания; мы с Уорнером вскакиваем на ноги и занимаем позицию. Людей там достаточно – еще и выходят неспешно, поэтому, когда я хватаюсь за дверь и держу ее в открытой на пару секунд дольше, никто этого не замечает.
Все, мы зашли.
Уорнер тут же впечатывает меня в стену, выбивая из легких воздух.
– Не двигайся, – шепчет он. – Даже не моргай.
– А что такое? – У меня вырывается хрип.
– Подними глаза, – велит он. – Аккуратно. Головой не шевели. Видишь камеры?
– Нет.
– Они все просчитали. Просчитали наши действия. Посмотри вверх еще раз, только осторожно. Те крохотные черные точки – это камеры. Сенсоры. Инфракрасные сканеры. Тепловизоры. Они ищут несостыковки в записях с камер видеонаблюдения.
– Вот дерьмо.
– Согласен.
– И что нам делать?
– Не знаю.
– Не знаешь? – переспрашиваю я, стараясь не сойти с ума. – Ты – и не знаешь?
– Я думаю, – раздраженно шепчет Уорнер в ответ. – Предложений с твоей стороны тоже что-то не слышно.
– Послушай, друг, мне очень, очень надо по-ма… – Меня прерывает отдаленный звук смыва в туалете.
Спустя секунду слышу, как открывается дверь. Поворачиваю голову, всего на миллиметр, и понимаю: рядом мужской туалет. Улучив момент, мы с Уорнером перехватываем дверь, и она не успевает захлопнуться. Уже в туалете мы прислоняемся к стене, вжимаясь спинами в холодный кафель. Гоню от себя мысли об оставшихся на этих плитках каплях и слышу, как выдыхает Уорнер.
Коротко и тихо, однако с облегчением.
Догадываюсь: значит, тут нет ни сканеров, ни камер, но уверенность не полная, потому что Уорнер молчит, и не надо быть гением, чтобы понять почему.
Мы не знаем, одни мы здесь или нет.
Я, конечно, не вижу, но почти уверен – Уорнер прямо сейчас проверяет кабинки. Я занимаюсь тем же. Сам туалет небольшой, в здании таких полно, к тому же он прямо у входа-выхода, поэтому очередей не наблюдается.
