– Там видно будет. – Он встал из-за стола. – Дайте только захватить мою коллекцию гранат. Встретимся на палубе, ребята!
X. Лео
– Так бы и остался там, – сказал Перси, – под кондиционерами.
Они с Лео только что прочесали музей и теперь сидели на мосту через реку Кладеос, болтая ногами над водой, и ждали Фрэнка и Хейзел, отправившихся на разведку в развалины.
Слева от них раскинулась Олимпийская долина (воздух над ней мерцал от полуденного зноя), справа толкались возле автобусов туристы. Хорошо, что «Арго-II» пришвартован метрах в тридцати над землей, едва ли они нашли бы место для парковки.
Лео швырнул камешек, тот рикошетом зашлепал по воде. Юноше хотелось, чтобы поскорее вернулись Фрэнк с Хейзел, потому что он испытывал неловкость, находясь рядом с Перси.
Во-первых, он не мог придумать, о чем можно болтать с парнем, недавно вернувшимся из Тартара. «Смотрел последнюю серию «Доктора Кто»? А, точно. Ты же в это время продирался через Ямы вечного проклятия!»
Перси и раньше-то пришлось через многое пройти: он призывал ураганы, дрался на дуэли с пиратами, убивал гигантов в Колизее…
Теперь же… похоже, после пребывания в Тартаре он перешел на совершенно другой уровень мастерства надирания задниц.
У Лео в голове не укладывалось, что Перси принадлежит к тому же лагерю, что и он сам. Они никогда не находились в Лагере полукровок одновременно. На кожаном шнурке Перси висело четыре бусины – по числу полных лет обучения, на шнурке Лео – ни одной.
Если у них и есть что-то общее, то это Калипсо, и каждый раз, когда Лео думал об этом, ему хотелось заехать Перси по физиономии.
Лео постоянно убеждал себя, что нужно поговорить об этом, просто чтобы разрядить атмосферу, но никак не выпадал подходящий момент. Шли дни, и начать этот разговор становилось всё труднее.
– Что? – спросил Перси.
Лео пошевелился:
– Что «что»?
– Ты так зло на меня уставился.
– Разве? – Лео попытался пошутить или хотя бы улыбнуться, но не смог. – Хм… Извини.
Перси обвел взглядом реку:
– Думаю, нам надо поговорить.
Он протянул руку, и брошенный Лео камешек, вылетев из потока, прыгнул в открытую ладонь Перси.
«О, – подумал Лео, – так мы решили порисоваться?»
Он прикинул, не обрушить ли столб огня на ближайший туристический автобус и не взорвать ли бензобак, но потом решил, что это будет глупо и по-детски.
– Возможно, нам стоит поговорить, но не…
– Ребята, сюда!
Фрэнк махал им рукой с другого конца автомобильной стоянки. Рядом с ним верхом на своем коне Арионе – он появился сам собой, как только они приземлились, – сидела Хейзел.
«Спасен Чжаном», – подумал Лео.
Они с Перси рысцой поспешили навстречу друзьям.
– Это место просто огромно, – доложил Фрэнк. – Развалины протянулись от реки до подножия вон той горы, примерно на полкилометра.
– А в обычных единицах измерения это сколько? – спросил Перси.
Фрэнк возвел глаза к небу:
– В Канаде это и есть обычные единицы измерения, да и во всём мире тоже. Только у вас в Америке…
– Это примерно пять или шесть футбольных полей, – примирительно пояснила Хейзел, скармливая Ариону большой кусок золота.
Перси развел руками:
– Так бы сразу и сказали.
– В общем, – продолжал Фрэнк, – сверху я не заметил ничего подозрительного.
– И я тоже, – кивнула Хейзел. – Мы с Арионом сделали круг по всему периметру. Много туристов – и ни следа сумасшедшей богини.
Огромный жеребец заржал и замотал головой, под светло-коричневой шкурой на шее перекатывались мускулы.
– Ух ты, да твой конь умеет ругаться, – покачал головой Перси. – Кажется, он невысокого мнения об Олимпии.
На этот раз Лео был согласен с конем. Его не прельщала перспектива носиться по полям, где тут и там торчат развалины, проталкиваться через орды потных туристов в поисках богини победы, страдающей раздвоением личности. К тому же Фрэнк, превратившись в орла, уже облетел всю долину. Если уж его зоркие глаза ничего не заметили, может, здесь и нет ничего.
С другой стороны, в карманах пояса для инструментов у Лео лежало множество опасных штуковин. Обидно будет возвращаться домой, не взорвав ни одной.
– Значит, пошарим тут вместе, – сказал он, – и пусть неприятности сами нас найдут. Раньше это всегда срабатывало.
Они немного покрутились по округе, избегая туристических групп и ныряя из одной тени в другую. Лео уже не в первый раз поразился, до чего же Греция похожа на его родной штат Техас: невысокие холмы, низкорослые деревья, гудение цикад и гнетущий летний зной. Заменить древние колонны и развалины храмов на коров и колючую проволоку – и Лео чувствовал бы себя как дома.
Фрэнк нашел брошюрку для туристов (нет, правда, этот чувак стал бы читать даже состав консервированного супа) и выдавал друзьям краткие комментарии, поясняя, что есть что.
– Это пропилеи, – он махнул рукой в сторону вымощенной камнем дороги, по обеим сторонам которой стояли колонны. – Одни из главных ворот в Олимпийскую долину.
– Булыжники! – фыркнул Лео.
– А вон там, – Фрэнк указал на квадратной формы фундамент, похожий на патио мексиканского ресторанчика, – храм Геры, одно из самых древних здешних зданий.
– Еще булыжники! – хмыкнул Лео.
– А вон то круглое нечто, похожее на эстраду для оркестра, – это Филиппейон, посвященный Филиппу Македонскому.
– И еще одна груда булыжников! Первоклассные булыжники!
Хейзел, всё так же ехавшая на Арионе, пнула Лео в плечо:
– Неужели тебя ничто не впечатляет?
Лео поднял голову. Вьющиеся золотисто-каштановые волосы и золотистые глаза Хейзел в точности походили цветом на ее шлем и меч, словно их отлили из имперского золота. Лео сомневался, что Хейзел воспримет это как комплимент, но по человеческим меркам она являла собой идеальное произведение искусства.
Лео вспомнил, как они вместе путешествовали по Дому Аида. Хейзел провела его через жуткий лабиринт иллюзий. Заставила волшебницу Пасифаю провалиться в воображаемую дыру в полу. Сражалась с гигантом Клитием, пока Лео задыхался в созданном гигантом облаке тьмы. Она разрубила цепи, связывавшие Врата смерти. И за всё это время Лео сделал… почти ничего не сделал.
Он больше не сходил с ума по Хейзел, его сердце осталось далеко отсюда, на острове Огигия. И всё же он не мог не восхищаться Хейзел Левеск – и вовсе не потому, что она сидела верхом на жуткой бессмертной сверхзвуковой лошади, которая ругается как матрос.
