Лео вытаращил глаза:
– Проклятая ромашка?
– Это просто название. Когда моя мать Лето готовилась родить нас с Артемидой, Гера рассердилась, потому что Зевс в очередной раз сходил на сторону. Поэтому она прошлась по каждому клочку суши в мире и заставила духов природы пообещать, что они прогонят мою мать, чтобы она не нашла места, где можно родить.
– Это вполне в духе Геры.
– Слушай, я знаю! В общем, Гера вытребовала обещания у всех мест на земле, но не у Делоса, потому что в те времена Делос был плавучим островом. Обитавшие на Делосе духи природы приняли мою мать. Она родила нас с сестрой, и остров с радостью стал нашим священным домом, в знак чего покрылся этими желтыми цветочками. Цветы – это благословение, потому что мы потрясающие, но одновременно они и проклятие, потому что, как только мы родились, остров укоренился в одном месте и больше не мог дрейфовать по морю. Вот почему желтые ромашки называют проклятием Делоса.
– Значит, я просто могу сорвать ромашку сам и уйти?
– Нет-нет! Она не подошла бы для зелья, которое тебе нужно. Цветок должен быть сорван моей сестрой или мной. Итак, что скажешь, полубог? Указания, как добраться до Асклепия, и твой последний волшебный ингредиент в обмен на этот новый музыкальный инструмент. Мы договорились?
Лео ужасно не хотелось менять чудесный вальдезинатор на дикий цветок, но выбора не было:
– А вы умеете торговаться, мистер Музыкант.
Они ударили по рукам.
– Превосходно! – Аполлон повернул рычажки, и раздался звук, похожий на кашель автомобильного мотора, никак не желающего заводиться. – Хм-м-м… Наверное, придется потренироваться, но я разберусь, что к чему! А теперь давай найдем твоих друзей. Чем скорее вы уйдете, тем лучше!
Хейзел и Фрэнк ждали в порту Делоса. Артемиды поблизости не наблюдалось.
Лео обернулся, чтобы попрощаться с Аполлоном, но бог тоже исчез.
– Зашибись, – пробормотал юноша. – Видно, ему и впрямь не терпится попрактиковаться в игре на вальдезинаторе.
– На чем? – переспросила Хейзел.
Лео рассказал друзьям, как стал гениальным изобретателем музыкальных инструментов.
Фрэнк почесал в затылке:
– А взамен ты получил цветок?
– Это последний ингредиент зелья, побеждающего смерть, Чжан. Это супер-ромашка! А вы, ребята? Узнали что-нибудь у Артемиды?
– К сожалению, да, – Хейзел посмотрела на «Арго-II», стоявший на якоре у берега. – Артемида много чего знает о метательном оружии. Она рассказала, что Октавиан заказал какие-то… сюрпризы для Лагеря полукровок. Он использовал большую часть сокровищ легиона для покупки сделанных циклопами онагров.
– О нет, только не онагры, – сказал Лео. – Кстати, что такое онагр?
Фрэнк нахмурился:
– Ты сам строишь машины, как ты можешь не знать, что такое онагр? Это самая большая и ужасная катапульта, когда-либо состоявшая на вооружении римской армии.
– Чудно, – кивнул Лео. – Только «онагр» – дурацкое название. Лучше бы они назвали эту штуку «вальдесопульта».
Хейзел закатила глаза:
– Лео, всё очень серьезно. Если Артемида права, пять таких машин прикатят на Лонг-Айленд уже завтра. Вот чего ждет Октавиан. Первого августа на рассвете у него будет достаточно огневой мощи, чтобы полностью уничтожить Лагерь полукровок, не потеряв при этом ни одного солдата. Думает, будто таким образом он станет героем.
Фрэнк пробормотал какое-то ругательство на латыни.
– Вот только он уже призвал на остров столько «союзников» из числа монстров, что легион полностью окружен дикими кентаврами, племенами собакоголовых кинокефалов и боги знают кем еще. Как только Октавиан сотрет с лица земли Лагерь полукровок, чудовища обратятся против него самого и уничтожат легион.
– А потом пробудится Гея, – закончил Лео, – и наступит полный капец.
Шестеренки у него в голове закрутились, и новая информация со щелчком встала на место.
– Хорошо… В таком случае мой план просто становится еще важнее. Как только мы добудем это лекарство целителя, мне понадобится ваша помощь, ребята.
Фрэнк нервно глянул на проклятую ромашку:
– Какая именно помощь?
Лео посвятил друзей в свой план. Чем больше он говорил, тем более сильный шок проступал на их лицах, но когда он закончил, ни Фрэнк, ни Хейзел не назвали его сумасшедшим. По щеке девушки скатилась слеза.
– Так нужно, – утешил ее Лео. – Ника это подтвердила, и Аполлон тоже. Остальные ни за что не согласятся, но вы двое… вы римляне. Именно поэтому я хотел, чтобы вы отправились вместе со мной на Делос. Вам не в новинку самопожертвование – типа, делать свое дело, прыгнуть на собственный меч.
Фрэнк шмыгнул носом:
– Думаю, ты хотел сказать «упасть на меч».
– Какая разница? Вы же знаете, что решение должно быть именно таким.
– Лео… – волнуясь, начал было Фрэнк.
Лео самому хотелось плакать на манер вальдезинатора, но он не терял самообладания:
– Брось, здоровяк, я же на тебя рассчитываю. Помнишь, ты мне рассказал про ту беседу с Марсом? Твой отец сказал, что тебе придется действовать решительно, так? И придется принять такое решение, какого никто другой принять не захочет.
– Иначе война закончится очень плохо, – вспомнил Фрэнк. – И всё-таки…
– И ты, Хейзел, – обратился Лео к девушке. – Несравненная повелительница волшебного Тумана, ты должна меня прикрыть. Только ты можешь это сделать. Мой прадедушка Сэмми понимал, какая ты особенная. Он благословил меня, когда я был еще младенцем, – думаю, он каким-то образом предугадал, что ты вернешься и поможешь мне. Обе наши жизни, mi amiga
[23], вели нас именно к этому.
– О, Лео, – тут уж Хейзел и в самом деле ударилась в слезы, бросилась к юноше и крепко его обняла (это было очень мило ровно до тех пор, пока Фрэнк тоже не заплакал и не стиснул их обоих в медвежьем объятии).
Наверное, со стороны это выглядело странновато.
– Ну что ж… – Лео осторожно высвободился. – Значит, мы заключили соглашение?
– Ужасный план, – сказал Фрэнк.
– Отвратительный, – поддержала его Хейзел.
– А представьте, как я себя чувствую, – развел руками Лео. – Но вы же понимаете, нам придется пойти ва-банк.
Друзья не спорили. Лео до последнего надеялся, что они будут возражать.
– Давайте вернемся на корабль, – подытожил он. – Нужно найти бога-целителя.
XXXV. Лео
Лео сразу же заметил секретный вход.
– О, просто прелестно. – Ловко маневрируя, он вел корабль над развалинами Эпидавра.
