На нее нахлынул страх – совсем как в том храме, в Спарте. Только теперь боги Фобос и Деймос были ее старыми друзьями. Она позволила страху внутри себя сгореть, будто это топливо, и ее голос сделался еще сильнее. Она пела для змеелюдей ради спасения своих друзей. Так почему бы не спеть и для Геи?
Наконец они преодолели особо крутой подъем; здесь дорога обрывалась, затянутая какой-то зеленой дрянью.
Кекропс повернулся к полубогам.
– За этой маскировочной сеткой находится Акрополь. Вы должны остаться здесь. Я проверю, свободен ли путь.
– Подожди, – Пайпер повернулась к толпе геминов. – Наверху только смерть. Для вас будет безопаснее в туннелях. Поторопитесь. Забудьте, что вы нас видели. Спасайтесь.
Волшебный голос прекрасно передал страх девушки. Змеелюди (даже стражи) все как один повернулись и уползли в темноту, рядом с ребятами остался только царь.
– Кекропс, – сказала Пайпер, – вы собираетесь предать нас после того, как окажетесь за этой зеленой завесой?
– Да. Я предупрежу гигантов. Они вас уничтожат, – царь зашипел. – Почему я вам всё это говорю?
– Послушайте сердцебиение Геи, – настаивала Пайпер. – Вы же чувствуете ее злобу, правда?
Кекропс поколебался. Навершие его посоха тускло светилось. – Да, чувствую. Она в ярости.
– Она уничтожит всё, – сказала Пайпер. – Она оставит от Акрополя только дымящийся кратер. Афины – ваш город – будут полностью уничтожены, вместе со всем вашим народом. Вы же верите мне, правда?
– Я… да.
– Не важно, как сильно вы ненавидите людей, полубогов и Афину; сейчас только мы можем остановить Гею. Ради себя и своего народа вы должны разведать, всё ли спокойно впереди, и убедиться, что дорога свободна. Вы ничего не скажете гигантам. Потом вы вернетесь.
– Так… я и сделаю, – Кекропс исчез за зеленой мембраной.
Аннабет недоверчиво покачала головой:
– Пайпер, это было потрясающе.
– Посмотрим, сработает ли. – Пайпер села на холодный каменный пол. Раз уж нужно ждать, можно и отдохнуть немного, пока есть возможность.
Остальные присели на корточки рядом. Перси протянул девушке фляжку с водой.
Только сделав глоток, Пайпер поняла, как сильно у нее пересохло в горле:
– Спасибо.
Перси кивнул:
– Думаешь, чары твоего голоса еще действуют?
– Не уверена, – призналась Пайпер. – Если через две минуты Кекропс вернется с отрядом гигантов – значит, не действуют.
Эхо сердцебиения Геи разносилось по туннелю. Как ни странно, оно напомнило Пайпер море и гул прибоя, бьющегося о скалы рядом с их домом в Санта-Монике.
Интересно, что сейчас делает отец? В Калифорнии, наверное, глубокая ночь. Может, спит, а может, дает интервью на телевидении. Пайпер надеялась, что он сейчас на своем любимом месте: на веранде перед гостиной, любуется луной над Тихим океаном, наслаждается возможностью побыть в тишине. Пайпер хотелось думать, что он доволен и счастлив… на случай, если они потерпят неудачу.
Она подумала о друзьях из домика Афродиты, оставшихся в Лагере полукровок. Подумала о своих двоюродных братьях и сестрах из Оклахомы (странно, она никогда не проводила с ними много времени). Она их даже толком не знала и теперь жалела об этом.
Жаль, что она так мало взяла от жизни, не стремилась к чему-то большему. Она испытывала благодарность к своей второй семье, команде «Арго-II», но ведь у нее так много других друзей и родственников, и сейчас ей хотелось бы увидеть их в последний раз.
– Ребята, а вы думаете о своих семьях? – спросила она.
Глупый вопрос, особенно перед началом сражения. Пайпер следовало бы сосредоточиться на их миссии, а не отвлекать друзей.
Но они не стали ее упрекать.
Взгляд Перси стал задумчивым, юноша поджал нижнюю губу:
– Моя мама… Я… я даже ни разу не видел ее с тех пор, как Гера организовала мое исчезновение. Я звонил ей с Аляски и передал тренеру Хеджу несколько писем для нее. Я… – его голос дрогнул. – Она всё, что у меня есть. Она и мой отчим, Пол.
– И Тайсон, – напомнила Аннабет. – И Гроувер. И…
– Да, конечно. Спасибо, мне стало намного лучше.
Вероятно, Пайпер не стоило смеяться, но ее распирали нервозность и грусть, и она просто не могла держать всё это в себе.
– А ты, Аннабет?
– Мой отец… мачеха и сводные братья, – она перевернула лежавший у нее на коленях меч из кости дракона. – После всего, через что я прошла за последний год, глупо обижаться на них так долго. А родственники отца… Я много лет о них даже не думала. В Бостоне у меня есть дядя и кузен.
Перси выглядел шокированным:
– Ты, со своей бейсболкой «Янкиз»? У тебя есть родственники на родине «Красных носков»?
[36]
Аннабет слабо улыбнулась.
– Я их никогда не видела. Отец с дядей никогда не ладили. Какое-то старое соперничество. Не знаю. Иногда людей разделяют такие глупости.
Пайпер кивнула. Жаль, что у нее нет дара исцеления, как у Асклепия. Ей бы хотелось с одного взгляда определять, что у человека болит, потом выписывать ему рецепт и разрешать таким образом все проблемы. Наверное, всё же есть причина, по которой Зевс запер Асклепия в том подземном храме.
Есть боль, от которой так просто не избавишься. С ней приходится долго возиться и даже примиряться. Если бы за последние несколько месяцев Пайпер не пережила столько боли, то не обрела бы таких замечательных подруг, как Хейзел и Аннабет. Никогда не узнала бы, что у нее есть смелость. И у нее точно не хватило бы решимости устроить концерт для змее-людей в подземельях Афин.
По закрывающей туннель зеленой мембране прошла рябь.
Пайпер схватила меч и вскочила, на случай, если на них бросятся толпы чудовищ.
Но Кекропс вернулся один.
– Путь свободен, но торопитесь. Церемония почти завершилась.
Как Пайпер и думала, протискиваться через завесу из слизи оказалось просто «здорово».
Когда она наконец выбралась наружу, у нее осталось чувство, что она выкатилась из ноздри гиганта. К счастью, на ней не осталось и следа слизи, но кожу всё равно покалывало от отвращения.
Они с Перси и Аннабет оказались в холодном сыром подвале, похожем на цокольный этаж храма. Вверху был низкий потолок, а внизу повсюду куда ни глянь – неровный земляной пол. Прямо над ними в потолке зияла прямоугольная брешь, в которую было видно небо. Пайпер видела края стен и вершины колонн, но чудовища не показывались… пока.
