Летчицу — младшего лейтенанта, Петр оставил при себе вместо погибшего авиационного корректировщика. Сержантшу — стрелка хотел отправить к фельдшеру, ухаживать за ранеными. Но девушки уперлись. Сержант успела снять с самолета свой дегтярев, и, ни за что, не хотела с ним расставаться. Пришлось направить её с пулеметом в полукапонир на западную сторону. Там, все же, было поспокойней.
Несмотря на крайнюю усталость бойцов, пришлось захоронить побитых немцев. Трупы танкистов из подбитых танков и побитых перед окопами пехотинцев невыносимо смердели. Бойцы стаскивали трупы проволочными петлями в ближайшие воронки и присыпали землей. Фашистов, побитых за внутренним кольцом колючки закопать, по понятным причинам, не удалось, и они продолжали вонять.
Своих погибших хоронили каждую ночь в братских могилах в разбитых снарядами блиндажах.
Руководство восстановительными и похоронными работами Петр возложил на Первухина, а сам сумел соснуть целых 200 минут. Во сне пришла мудрая мысль. Проснувшись, сразу, взялся за ее реализацию. В самом деле, на западном фронте за все время противник не создал ни одной серьезной угрозы. Все его атаки пресекались, не дойдя до внешней колючки. Господствующие над низким западным берегом пулеметы и пушки артпульвзвода давят все атаки в зародыше. Главный навал идет все время с востока. Там, уже не раз приходилось отбиваться гранатами. По многочисленным воронкам немецкой пехоте удается подобраться вплотную к окопам.
Вывод: можно снять капонирные «максимы» из дотов на западной стороне, и поставить их в полукапониры на восточной. Капонирные станковые пулеметы имеют принудительное водяное охлаждение и могут стрелять практически без перерывов. А, ручные пулеметы, стоящие на восточной стороне, и наши, и трофейные, постоянно перегреваются. Реальный темп их стрельбы раз в пять ниже, чем у капонирных максимов. Если перенести все 5 капонирных пулеметов на восточную сторону и на фланги, можно будет создать перед окопами такую плотность огня, что немцы просто не смогут перебегать или переползать между воронками. Тогда и нашим стрелкам не придется вылезать из укрытия в окопы, чтобы отбить атаку. Потери сразу уменьшатся.
Проснувшись, Кардаш озадачил расчеты максимов передислокацией на восточный фронт. Перетащить капонирный пулемет не так то просто. К нему подключена система охлаждения: бак с водой, гофрированные водопроводные трубки, насос. Тем не менее, к семи часам утра, все пять капонирных максимов оказались на восточной стороне. Вместо них поставили трофейные немецкие пулеметы.
В восемь утра вчерашняя «карусель» возобновилась. Но, не совсем так же. Во-первых, плотность воздушного прикрытия увеличилась. Видимо, командование подтягивало дополнительные силы авиации. Во-вторых, очень хорошо сработала Лариса Федынская. Так звали летчицу. Она сразу отказалась сидеть в бронеколпаке с Кардашем, заявив, что, не видит неба и не может наводить самолеты. Кардашу пришлось отпустить ее к центральному входу в потерну, расположенному на самой макушке холма, взяв с неё клятвенное обещание при артобстреле уходить в потерну. Вместе с ней послал телефониста, которому приказал тащить летчицу в случае артобстрела в коридор потерны силой, если она сама не пойдет.
Вооружившись биноклем, Лариса еще на горизонте замечала немецкие бомбардировщики и, без промедления, вызывала на помощь истребителям. Дежурной эскадрилье удавалось задержать бомбардировщиков до подхода помощи. За весь день, к опорному пункту бомбардировщики прорвались только один раз. Так же оперативно появлялись наши штурмовики. Их вызвали за день четыре раза.
Один раз штурмовики подошли одновременно с немецкими пикировщиками, которые прорвались к опорному пункту, воспользовавшись тем, что истребители прикрытия бились с большой группой юнкерсов. Так, удачно получилось, что шестерка Ю-87 выходила из пикирования прямо навстречу подходившим штурмовикам. Те не растерялись и врезали по немцам РС-ами. Двоих сбили. На остальных немцев навалились истребители сопровождения штурмовиков и сбили еще двоих. Наблюдавший все это в амбразуру Петр в полном восторге кричал в трубку летчице:
— Ларисочка! Ты молодчина, я тебя сейчас расцелую! Ваши четырех лаптежников завалили!
— Это еще что! Тебе не видно, а наверху наши истребители зажгли еще два юнкерса и один мессер сбили! — ответила летчица.
Корпусная и дивизионная артиллерия подключалась всякий раз, как только немцы пытались атаковать. Всего — раз десять или одиннадцать. Петр сбился со счета. Во второй половине дня, в очередной атаке немцы использовали три самоходки, которые попытались расстреливать наши пулеметы. Артиллеристы из танковых башен сожгли все три.
Последнюю атаку отбили около десяти часов вечера. На этом немцы затихли.
Потери в гарнизоне были меньше, чем вчера, но, все равно серьезные. В основном от артиллерийского и минометного огня. 11 убитых и 27 раненых. Стрелков в окопах, практически, не осталось. Людей хватало только для укомплектования расчетов на пулеметы и орудия, да и то, в обрез. Уцелевшие вымотались до предела. Поспать удавалось только урывками, днем, во время артобстрелов. Ночами восстанавливали разбитые огневые точки. Петр уже совершенно не различал бойцов артпульвзвода, роты Иванченко, отступивших из батальона и полка. Все перемешались в расчетах.
За прошедший день было разбито три пулеметных гнезда и танковая башня на западном склоне. В гнездах потеряли три пулемета вместе с расчетами. Кончились немецкие снаряды к танковым пушкам и патроны к трофейным пулеметам. Очень мало осталось мин к минометам. Кончились медикаменты.
Поздно вечером на связь снова вышел комкор. Выслушав донесение, снова пообещал помочь. Через полчаса на радиостанцию артиллеристов пришла шифровка. Кардаш с удивлением прочитал расшифрованный приказ: готовиться к приему воздушного десанта. Указывалось время и сигнализация.
Около часа ночи Петр, вместе с летчицей, сидел в окопе на макушке холма, у центрального входа в потерну. Ровно в час окрестности осветились от одновременной вспышки множества снарядных разрывов. По всему кольцу немецких окопов, окружавших опорный пункт на удалении 500 метров, встала сплошная стена взрывов. Холм задрожал. Грохот и вспышки не прекращались ни на секунду. У Петра, от переполнявших чувств, даже, перехватило дыхание.
— Ты глянь, Лариса! — обратился он к летчице. Я думаю, не меньше сотни орудий нас поддерживают! Это целых четыре артполка!
По углам опорного пункта, как и было условлено, сигнальщики начали запускать ракеты синего огня. Лариса выпустила в небо красную ракету, обозначая центр позиции. Она заметила в небе силуэты самолетов, перекрывающие, на доли секунды, звезды, и указала на них Кардашу. Затем, в небе смутно забелели, в отблесках разрывов, купола парашютов. Их становилось все больше.
В расположении грохнуло несколько одиночных снарядных разрывов, затем они прекратились. Позднее Кардаш узнал, что десантирование прикрывали два полка ночных бомбардировщиков. Барражируя в окрестностях опорного пункта, они подавляли бомбами любую немецкую пушку, которая обнаруживала себя вспышкой выстрела. Полк ночников Ларисы проводил десантирование. С каждого У-2 сбрасывали одного парашютиста и два грузовых контейнера по 70 кг каждый.
