В 12 часов артиллерия перенесла огонь на горжевой вал и на всю остальную территорию крепости. Бомбежка прекратилась. Через проломы вала в укрепление снова вошли танки. На этот раз их было не так много. Прячась в воронках, они расползались вдоль куртины на фланги. Из расположенных в горжевых валах противотанковых средств, до них эффективно доставали только сорокопятки, но их там уцелело к этому времени всего четыре единицы.
Со стороны Бреста левый фланг Кобринского укрепления и западный бастион атаковал батальон пехоты при поддержке 12 танков. Восточную оконечность куртины и южный равелин тоже атаковала пехота при поддержке 15 танков.
Одновременно на главный КП поступило сообщение из 1-го батальона об атаке Волынского укрепления двумя пехотными батальонами при поддержке 18 танков.
Тереспольское укрепление тоже атаковали два батальона пехоты с 10 танками.
Гаврилов сделал вывод, что противник пытается растянуть силы обороняющихся. Поэтому, приказал 1-му и 2-му батальонам обороняться самостоятельно, а весь огонь минометов сосредоточить на противнике, проникшем в Кобринское укрепление.
Сохранившихся огневых точек в Волынском и Тереспольском укреплениях было вполне достаточно для отражения атаки, несмотря на то, что в укреплениях осталось всего по две стрелковых роты. В каждом из укреплений первоначально имелось 4 и 5 дивизионных пушек, 14 и 18 сорокапяток соответственно, примерно половина из которых еще была боеспособна. Этих сил было вполне достаточно для отражения танковой атаки, имевшей явно демонстрационный характер. Артиллеристы уничтожили 9 танков. Полдесятка станковых и два десятка ручных пулеметов, имевшихся в каждом укреплении, без особых проблем расправились с пехотой.
Значительно хуже дело обстояло в Кобринском укреплении. Тяжелые минометы и ПТО вели по танкам сосредоточенный огонь, подбили несколько танков, но остальные делали свое дело. Казематы в куртине подверглись атаке и с фронта и с тыла. Танки накоротке подавляли огневые точки. Из захваченных врагом казематов под прикрытием танков на поверхность вышли многочисленные штурмовые группы. Они подрывали двери занятых гарнизоном казематов и брали их штурмом, предварительно забросав гранатами. В темноте казематов разгорались жестокие, переходящие в рукопашные, схватки. Но, численное превосходство противника неизбежно сказывалось. Немцы захватывали один каземат за другим.
К трем часам дня в руках гарнизона остались только левый край куртины с западным бастионом и крайний правый фланг куртины с южным равелином. Западный форт удалось удержать, благодаря интенсивному обстрелу форта из ротных минометов, не позволивших противнику ворваться в казематы.
Затем, почти без перерыва, снова началась бомбежка и артобстрел. На этот раз точкой прицеливания для бомбардировщиков стал Западный форт. После одиннадцати часов на аэродромах бомбардировочной эскадры начали приземляться транспортные самолеты с грузом тяжелых бомб, срочно доставленных из Германии. Выгруженные из них бомбы тут же подвешивались к вернувшимся из налета бомбардировщикам.
Бомбардировка продолжалась полтора часа. Был полностью разрушен пороховой погреб Кобринского укрепления, в котором размещалось конское поголовье ббо. Все лошади погибли. Вокруг Западного форта всю территорию бомбы многократно перепахали на несколько метров в глубину. За время бомбежки в форт попали три полутонных бомбы и две тонных. Защитные толщи грунта и бетонные перекрытия не выдержали попадания тонных бомб. Верхний ярус казематов обрушился. Там, где полутонная бомба попала в воронку от другой такой же, перекрытия тоже не выдержали. Половина казематов верхнего яруса была разбита. Менее трети бойцов в казематах форта сохранили боеспособность. Остальных убило или тяжело контузило. Большая часть огневых точек была завалена.
В половине пятого артиллерия перенесла огонь на горжу и другие укрепления. Пехота и танки начали окружать форт с трех сторон. Часть танков взялась за подавление огневых точек в горже. Из казематов куртины выдвинулись штурмовые группы, охватывая форт. Каменев снова вызвал огонь всех минометов на атакующего противника.
Тем не менее, продвигаясь от воронки к воронке, немцы стали втягиваться во внутренний двор форта. Отбить их немногими оставшимися огневыми средствами средствами форта было невозможно. Возглавлявший оборону форта комбат-3 Фокин вызвал огонь минометов на себя.
* * *
Расчеты 107-миллиметровых полковых минометов отдыхали в своем каземате на правом фланге куртины Волынского укрепления. Ранее в этом каземате размещалась автоматическая зенитная пушка с расчетом. Ночью пушка с расчетом была отправлена в Кобринское укрепление, а на ее место прибыли три миномета с расчетами. Ранее все минометы входили в разные батареи и размещались в разных местах. После гибели семи из десятка имевшихся в минометной роте минометов, оставшиеся были сведены в одну батарею и размещены в одном месте.
Минометчикам пришлось в крепости тяжелее всех. Тяжелее даже, чем зенитчикам. И минометчики, и зенитчики вели боевую работу под непрерывным артобстрелом, но зенитные расчеты хотя бы работали поочередно, а минометчики — непрерывно во время каждой немецкой атаки. А атаки следовали одна за другой по пять — шесть раз за световой день от рассвета и до заката. Минометы оказались единственным средством командования, огонь которого можно было сосредоточить в любой точке крепости. Своего рода «пожарной командой», которую привлекали к делу в критической ситуации. А такие ситуации следовали одна за другой. К тому же минометчики работали не в казематах, а в открытых сверху окопах.
Легче всего было артиллеристам корпусных пушек и гаубиц, они работали только несколько часов с утра, да и то из подвальных казематов под мощными защитными толщами грунта и кирпича. Хотя, легко в крепости не было никому. Сиди в каземате и жди, когда тяжелая авиабомба проломит перекрытия и похоронит всех, находящихся в нем. От близких разрывов полы и стены казематов содрогались, от стен и потолка отлетали куски кирпича, травмируя бойцов. Контузии разной степени тяжести и ушибы имели все без исключения.
Но, хуже всех приходилось минометчикам. Во время атак немецкие артиллеристы, стремясь помешать работе минометчиков, открывали ураганный огонь по всей территории крепости. Поразить расчет, работающий в глубоком, выложенным кирпичом окопе, можно было только прямым попаданием в окоп. Но, близкие разрывы забрасывали окоп осколками снарядов, обломками кирпича и кусками грунта. Головы бойцов закрывали каски, но ушибы от обломков и даже ранения получали все.
В расчете старшего сержанта Поливанова от первоначального состава остались только он сам, наводчик сержант Кривко и один из подносчиков. Все остальные получили серьезные ранения и отправились в санчасть. Вместо них прислали артиллеристов с разбитых зенитных орудий. Минометчики, как правило, гибли вместе со своими минометами. После прямого попадания в окоп выжить было невозможно, а после завершения работы миномет уносили в каземат, в котором и обитал расчет.
Электролампа под потолком каземата едва проглядывала сквозь густую пыль, висящую в воздухе каземата. Койки, на которых лежали бойцы, вздрагивали от близких разрывов и дергались вместе с полом каземата, когда крупный снаряд врезался в кольцевую казарму над казематом. При этом новые клубы пыли поднимались от вековых стен. За сто с лишним лет пыли в пазах кирпичной кладки накопилось много. Лица бойцов были прикрыты масками из трехслойного бинта. Такие маски все бойцы сделали себе еще на третий день войны, когда начался массированный обстрел крепости. Каски не снимали даже в каземате. Лежали не раздеваясь, на нижней двухярусной койке. При попадании бомбы или крупного снаряда с потолка откалывались куски кирпича. Матрас и сетка на верхней кровати частично прикрывали бойцов от обломков кирпича. Тем не менее, сверху на себя клали еще один матрас. Матрасы и каски в этом случае спасали от ушибов отколовшимися обломками.
