В альтернативной реальности картина противоположная. На оккупированной территории командованием РККА и партийными органами оставлена густая агентурная подпольная сеть и множество партизанских отрядов, опирающихся на подготовленные базы, имеющих связи с подпольем и радиосвязь с «большой землей». Любая переброска немцами крупных войсковых соединений сразу же становится известной советскому командованию.
Возможности авиаразведки у Вермахта значительно меньше, так как советские ВВС имеют значительное количественное превосходство. По этой же причине возможности авиаразведки у ВВС РККА существенно выше. Деятельность немецких разведгрупп и агентуры на старой советской территории эффективно подавляется органами НКВД. Поэтому у командования РККА имеется возможность скрыть передвижения войск от противника.
Г) Отдельного рассмотрения требует вопрос об относительной силе однотипных соединений советской и немецкой армий. Как же оценивали боеспособность соединений Красной Армии ее руководители накануне войны?
На совещании высшего комсостава РККА в январе 1941 г. тогдашний Начальник Генерального штаба генерал армии Мерецков К. А. в своем докладе сказал следующее:
«При разработке устава мы исходили из того, что наша дивизия значительно сильнее дивизии немецко-фашистской армии, и что во встречном бою она, безусловно, разобьет немецкую дивизию. В обороне же одна наша дивизия отразит удар двух — трех дивизий противника. В наступлении полторы дивизии одолеют оборону дивизии противника» (см. (49) стр. 108).
Попробуем привести высказывания НГШ в цифровой вид, использую уравнение Ланчестера. Считаем, для определенности, что после встречного боя немецкая дивизия уничтожена полностью, от нашей дивизии осталось 25 % состава. Исходная численность нашей дивизии 100 единиц, немецкой — 116 единиц. Подставив эти числа в уравнение Ланчестера, получим М = 1,43.
После оборонительного боя от нашей дивизии остались те же 25 % состава, а от трех немецких дивизий не осталось ничего. Из таких начальных условий получаем значение М = 12,9. С учетом того, что в обороне истребительная сила оружия наступающей стороны уменьшается в 5 раз, получаем М = 2,58.
Для наступательного боя нашей дивизии, аналогичным образом получаем М = 3,08.
То есть, по мнению советского генералитета, дивизия РККА превосходила дивизию Вермахта по силе оружия в разных видах боя в 1,4–3,1 раза. Попробуем объективно разобраться, откуда могло взяться такое значительное превосходство? Обратимся к таблице сравнения штатного состава дивизий, приведенной в разделе 7.5. (Приложение 4).
Из таблицы видно, что наша дивизия существенно превосходит немецкую по весу артиллерийского залпа за счет большего калибра дивизионной артиллерии и минометов, поэтому ее наступательные возможности выше, чем у немецкой.
Зато, немецкая дивизия существенно превзойдет нашу в оборонительных действиях, так как имеет намного больше противотанковых средств: ПТО и ПТР.
Во встречном бою немецкая дивизия кажется предпочтительнее, так как имеет значительно больше транспортных средств: автомобилей, мотоциклов, лошадей, и, поэтому, является более маневренной. Хотя, у наших имеются бронеавтомобили и легкие танки, которых нет у немцев.
По совокупности боевых характеристик в разных видах боевых действий дивизии можно считать примерно равными. Все данные, приведенные в таблице, были прекрасно известны Мерецкову. Из объективного сравнения данных совершенно непонятно, откуда он взял столь значительное превосходство нашей дивизии во всех видах боя.
Следовательно, причину такого искаженного восприятия действительности Мерецковым следует искать в субъективных факторах.
Приходится предположить, что Мерецков искренне считал, будто Красная Армия значительно превосходит германскую армию в квалификации командиров, качестве связи и систем управления, уровне дисциплины и инициативности бойцов и младших командиров. Или, делал вид, что так считает.
Тоталитарным государственным системам присущ органический системный недостаток: некорректная работа обратных информационных связей от исполнительных уровней к управляющему. В древние времена среди тиранов считалось хорошим тоном рубить головы гонцам, приносившим плохие вести. Можно предположить, что у таких гонцов возникало большое искушение не доставлять сообщение адресату, а сделать скачок в сторону и раствориться в степях или прериях.
В описываемые же времена, низовому руководителю было также опасно сообщать руководству о плохом положении дел в подведомственном хозяйстве. В случае систематического прохождения таких сообщений, можно было легко оказаться саботажником, врагом народа или даже иностранным шпионом, со всеми вытекающими последствиями.
Высказывая высокую оценку боеспособности фашистской армии, запросто можно было заработать обвинения в пораженческих настроениях. Критиковать Красную Армию — любимое детище большевистской партии — означало критиковать саму Партию. В обоих случаях такой вольнодумец вскорости оказывался в местах не столь отдаленных и продолжал свои размышления, занимаясь общественно полезным лесоповалом.
Поэтому, в тоталитарной государственной системе положительная информация наверх идет без искажений и задержек, а отрицательная преуменьшается или вообще замалчивается. В итоге у верхнего управляющего уровня неизбежно складывается чрезмерно оптимистическая картина положения дел, имеющая мало общего с реальностью.
Чтобы «верхи» осознали реальность, требуется сильная внешняя встряска. Так, после финской войны маршал Тимошенко, принимая наркомат обороны у маршала Ворошилова, подписал с ним «Акт о приеме наркомата обороны Союза ССР» (см. (49) стр. 73–83), читать который без горьких слез невозможно
[43]. Оказалось, в Красной Армии, где не дыра — там прореха. А, между тем, перед финской войной считалось, что в армии все в «ажуре». Но, не прошло и года, как, тот же нарком Тимошенко вкупе с НГШ Мерецковым уже вновь считали, что в армии все в полном порядке. И, все выступавшие на упомянутом январском совещании военачальники: командующий КОВО Г. К. Жуков, командующий МВО И.В. Тюленев, командующий ЗапОВО Д. Г. Павлов, начальник ГУ ВВС П. В. Рычагов, командующий ХВО А. К. Смирнов, во главе с внимательно слушавшим их всех товарищем И. В. Сталиным, были вполне довольны состоянием дел в армии.
