Седьмого марта 1991 года в составе Третьего главного управления КГБ СССР был создан 11-й отдел — для организации, координации и оказания практической помощи органам военной контрразведки по борьбе с терроризмом, незаконными операциями с оружием, коррупцией и контрабандой в воинских формированиях. Буквально на первых шагах его работы была пресечена, совместно с подразделениями 2-го ГУ КГБ СССР, попытка одной из иностранных разведок получить на коммерческом канале образцы ракетного топлива. Также были пресечены налаживающиеся каналы вывоза из России ценностей с использованием регулярных полетов самолетов военно-транспортной авиации в группы войск за границей; под угрозой неотвратимого разоблачения ощутимо снизились хищения имущества войск, пресекались зарождавшиеся связи должностных лиц с организованными преступными группировками из окружения войск…
Но все это, к сожалению, уже не могло изменить написанного кем-то «сценария» дальнейшего развития событий в нашей преданной и обреченной стране.
* * *
Однако вернемся в прошлое, обратившись к еще одной важной теме — Афганистану. В свое время я спросил у последнего руководителя советской внешней разведки Леонида Владимировича Шебаршина: можно ли однозначно считать ввод туда наших войск политической ошибкой? Ответ был такой:
«Я не стал бы сейчас осуждать наших лидеров — надо было спасать просоветские силы в Афганистане, помочь им закрепиться. С этой точки зрения решение было совершенно правильное и вариант ввода войск был, видимо, вполне нормальный. Замысел казался здравым: поставить несколько гарнизонов, чтобы поддержать новое правительство. Само по себе, без нашей помощи, оно, видимо, не выстояло бы. Замышлялось как? Войдем без применения силы, сопротивления существенного оказано не будет… Действительно, вошли гораздо быстрее, чем американцы в Ирак, ну а потом вступили в соприкосновение с местным населением. Тут и проявились национальные особенности: случайный или не случайный выстрел — наверное, не случайный, афганцы привыкли воевать, они всю свою историю воевали, — и, видимо, не один, наши в силу совершенно естественной реакции ответили, и так оно и пошло… Мы оказались в состоянии боевых действий на разных участках афганской земли. Когда стало видно, что этот шаг оказался не очень удачным, тут же появились критики со всех сторон — в первую очередь, естественно, американские. То же радио “Свобода”, например, которое сейчас уже критикует нас изнутри — не из Вашингтона или Западной Германии, а уже из Москвы. Ведь Россия — тот вечный фактор, который Западу очень хотелось бы свести к минимуму…»
[328]
Нельзя также считать решение о вводе войск скороспелым, спонтанным.
Еще в начале мая 1979 года командиров и начальников штабов батальонов и полков 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, дислоцировавшейся в Витебске, а также сотрудников Особого отдела на десять дней вывозили «на экскурсию» в Кабул для знакомства с «объектами» будущих действий.
«В конце мая 1979 года по линии командования пришел приказ с грифом “совершенно секретно” отправить в ферганский учебный центр отличников боевой и политической подготовки мусульманских национальностей (узбеков и таджиков). Приказ этот особого восторга не вызвал. Вот так взять и отдать самых толковых солдат? Особым отделам также надлежало взять выполнение данного приказа под свой контроль, дабы уберечь командование от искушения отправить в Фергану нерадивых бойцов, от которых привыкли избавляться в первую очередь. Пришлось выполнять его буквально… Впоследствии именно эти ребята, переодетые в афганскую форму, будут штурмовать дворец Амина»
[329].
Вывод: «качество» знаменитого теперь «Мусульманского батальона» во многом было определено именно военными контрразведчиками.
Двенадцатого декабря 1979 года было принято решение ввести на территорию Демократической Республики Афганистан «ограниченный контингент» советских войск, а 13 декабря была сформирована оперативная группа Третьего управления КГБ СССР, направленная в узбекский город Термез для оказания практической помощи в проведении мобилизационных мероприятий.
Шестнадцатого декабря было отдано распоряжение об отмобилизовании Полевого управления 40-й армии и Особого отдела КГБ СССР, начальником которого был назначен полковник С. И. Божков — руководитель отдела Третьего главного управления КГБ. На укомплектование особых отделов прибыли оперработники военной контрразведки и территориальных органов безопасности; около шестидесяти человек были призваны из запаса КГБ СССР и Советской армии.
Божков Сергей Иванович (1926–2010). Призван в РККА в ноябре 1943 года, в действующей армии с 1944 года — радиотелеграфист зенитно-артиллерийского полка. В военной контрразведке с октября 1950 года. С февраля 1973 года — в центральном аппарате 3-го Управления КГБ при СМ СССР; с 21 февраля 1980-го по 19 февраля 1982 года — начальник Особого отдела КГБ по 40-й армии Туркестанского военного округа. С марта 1982 года — старший преподаватель, профессор Высшей школы КГБ — Академии ФСБ. Генерал-майор.
Свидетельство сослуживца:
«Прежде всего, хочу назвать легендарную личность генерал-майора С. И. Божкова — первого начальника Особого отдела 40-й армии… Добровольно остался в Афганистане, променяв уютную московскую квартиру на жилье в голом поле. Он фактически заново создал особый отдел в буквальном смысле слова на пустом месте. Надо было заботиться об устройстве всего оперативного состава (сам спал, не выходя из машины) и вести контрразведывательную работу по реальному ограждению личного состава от вражеских устремлений. С. И. Божков пользовался большим авторитетом у командования».
Генерал-лейтенант Борис Андреевич Еронин
Двадцать пятого декабря советские части начали переход государственной границы, а самолеты военно-транспортной авиации — доставку войск и боевой техники в Кабул и Баграм. 27 декабря был взят президентский дворец, к власти в Афганистане пришло правительство во главе с Бабраком Кармалем.
«Ввод войск 40-й армии в намеченные районы Афганистана был осуществлен организованно и в сжатые сроки. Соединения и части в основном были размещены в полевых лагерях. В процессе создания группировки войск было развернуто около 100 соединений, частей и учреждений. Вместе с частями и подразделениями 40-й армии в Афганистан вошли и особые отделы КГБ СССР»
[330].
Но еще 30 июня 1978 года в Кабуле было создано Представительство КГБ СССР при органах безопасности ДРА, 3-й отдел которого оказывал советническую помощь афганским органам военной контрразведки. Отдел возглавлял полковник А. А. Марейчев. По мнению людей компетентных, именно представительству принадлежала реальная власть, через него осуществлялось влияние Советского Союза на афганскую администрацию. На втором месте по влиятельности был представитель Ставки Верховного главнокомандования.
