Была определена и субординация контрразведывательных органов: фронтовая контрразведка руководила армейскими КРО, а те, в свою очередь, корпусными, которым в случае необходимости должны были также помогать своими силами; КРО прифронтовых округов контролировали деятельность местных контрразведывательных пунктов; КРЧ Ставки отводилась роль «высшего технического и контролирующего органа» на театре военных действий. Специальным пунктом приказа оговаривался порядок демобилизации контрразведывательных органов, сдачи ими документов и денежных сумм.
Приказом № 986 была начата реальная реорганизация военной контрразведки в условиях, когда фронт еще держала армия старого режима. Существующие отделения могли функционировать более или менее нормально, воссоздавались поспешно ликвидированные, а утверждение новых штатов существенно облегчало управление аппаратом военной контрразведки, значительно сокращая расходы на его содержание.
Конечно, наивно было бы думать, что большевистское руководство ни с того ни с сего прозрело и решило наладить систему военной контрразведки — так сказать, впрок. Нет, это сложившаяся в стране кризисная обстановка потребовала ответных мер со стороны советского правительства.
Двадцатого декабря 1917 года постановлением Совнаркома при СНК была создана Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, которую возглавил секретарь ЦК РКП(б) и член Президиума ВЦИК Ф. Э. Дзержинский.
Дзержинский Феликс Эдмундович (1877–1926). Профессиональный революционер, член ЦК РСДРП(б) с 1907 года. Создатель и первый председатель ВЧК, нарком внутренних дел. С августа 1919 года по июль 1920-го — председатель Особого отдела ВЧК. Одновременно с 1921 года — нарком путей сообщения; с 1923 года — член Совета труда и обороны СССР, председатель коллегии Объединенного государственного политического управления при СНК СССР (ОГПУ), с 1924 года — председатель Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) СССР.
Из некролога
«В застенках царской России, в сибирской ссылке, в нескончаемо долгие годы каторжной тюрьмы, в кандалах и на свободе, в подполье и на государственном посту, в ЧК и на строительной работе — всегда, везде, всюду Феликс Дзержинский был на передовой линии огня».
«На ВЧК первоначально возлагались: пресечение и ликвидация контрреволюции и саботажа, выработка мер борьбы с контрреволюционерами и саботажниками (конфискация имущества, лишение продовольственных карточек и т. д.), предварительное расследование по этим делам и предание виновных суду Военно-Революционного трибунала»
[52].
Контрразведывательных функций ВЧК на первых порах не исполняла.
«У председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского, как, впрочем, и у других руководящих большевистских деятелей, видимо, не сложилось понимание того, что враждебные проявления могут инспирироваться, финансироваться и даже непосредственно организовываться иностранными агентами, включая и разведслужбы союзников России в мировой войне.
Кроме того, принимая постановление, в СНК исходили из наличия в стране органов военной контрразведки, хотя особого доверия к ним со стороны большевиков и не было… Как бывший руководитель Военно-революционного комитета, установившего через своих комиссаров контроль за всеми контрразведывательными подразделениями, Дзержинский предполагал их скорую реорганизацию или полную ликвидацию вместе со старой армией. Но это должно было произойти после заключения мира и демобилизации старой армии. А пока продолжалась война, газеты пестрели от сообщений о происках германских шпионов, и в Совнаркоме посчитали возможным не трогать систему контрразведки»
[53].
Действительно, военная контрразведка в меру своих возможностей и применительно к сложившейся обстановке решала свойственные ей задачи.
«Уже в декабре 1917 года контрразведка Московского военного округа разоблачила заговор польских легионеров под командованием Юзефа Довбор-Мусницкого, связанного с кайзеровской армией. Этот генерал-лейтенант Русской армии возглавлял 1-й корпус польских легионеров и готовился нанести удар по войскам Красной армии в районе Смоленска в случае приближения к городу германских частей. Несмотря на арест членов подпольного “исполнительного комитета” мятежников, предотвратить их выступление чекистам
[54] не удалось. Подавление мятежа польских легионеров произошло в январе — феврале 1918 года и потребовало от Красной армии значительных сил»
[55].
В общем, революция начинала защищаться, а в этом случае приходит то неизбежное осознание, что одних лишь «идеологически преданных» бойцов недостаточно — нужны профессионалы и соответствующая организация дела. К удивлению многих, вдруг становится ясно, что, как бы ни старались новые власти изобрести что-либо совершенно новое, так сказать, своеобычное — не получается, и приходится обращаться к отечественному или зарубежному опыту, и возрождать, разумеется под новыми вывесками, прежние структуры…
Как раз в тот самый день, когда Совнаркомом было подписано постановление о создании ВЧК, Ставка дала указание о формировании КРО штаба Северного фронта по новым штатам, что и было сделано к 1 января 1918 года. При этом сотрудники в отделение были не назначены, а избраны. Переформирование прошло и в армиях фронта.
«Между тем на других фронтах все опять же происходило совсем не так гладко. Окончательный развал старой армии и потеря ее боеспособности на Юго-Западном, Румынском и Кавказском фронтах влекли за собой и ликвидацию контрразведывательных органов. Из доклада начальника КРО штаба Юго-Западного фронта Баумгартена от 17 января становится известно, что из всех органов контрразведки фронта сохранились лишь КРО штаба фронта с одним Бердичевским пунктом, органы 7-й армии и, на стадии расформирования, — 11-й. По причине полного развала фронтового управления контрразведка была совершенно лишена возможности выполнять свои функции, поэтому Баумгартен считал необходимым ликвидировать и оставшиеся органы.
Причины неизбежной ликвидации контрразведки обосновал в докладе генерал-квартирмейстеру Юго-Западного фронта начальник КРО 7-й армии: “Ввиду того, что, во-первых, при данных политических и общественных условиях работа контрразведки свелась к нулю; во-вторых, во многих местах фронт армии совершенно открыт, чем противник свободно пользуется для тайной разведки, против которой наша контрразведка бессильна; и, в-третьих, в феврале не будет денежных средств даже на содержание личного состава контрразведки, прошу ходатайствовать о расформировании контрразведывательных органов 7-й армии с 1 февраля”. Воистину это был крик отчаяния»
[56].
