Так, согласно Положению, «активную работу» проводили особое отделение Регистрационной службы ВГШ и создаваемые соответствующие отделения штабов военных округов, «отделения по борьбе со шпионством» при ВВС и штабах участков завесы, а также — отделение В К Оперода Наркомвоена, то есть опять-таки все вышеуказанные органы. Было определено, что особое отделение Регистрационной службы, «не имея ограниченной территории для своей деятельности, ведет контрразведку за границей, ведает противодействием иностранному шпионажу в российских центральных учреждениях ведомств военного и иностранных дел и наблюдением и обследованием шпионской деятельности иностранных посольств, миссий и других официальных представителей иностранных государств при центральных учреждениях в России, а также разработкой по особым поручениям». Отделение ВК Оперода Наркомвоена занималось «активным противодействием разведке тех вооруженных сил, которые в данный момент угрожают Российской Советской Республике», и «ведало охраной от посягательств шпионов всех центральных советских учреждений, за исключением ведомств военного, морского и иностранных дел, и выполняет особые поручения по непосредственным заданиям Народного комиссариата по военным делам».
В общем, можно понять, что хотя «раздел контрразведывательной территории» и был произведен, но достаточно условно.
Зато четко обозначились два направления в развитии военной контрразведки, что в тех условиях было неизбежным. Военспецы ВГШ, ВВС и Морского Генерального штаба традиционно стремились к созданию «внеклассовой» и «внеполитичной» службы, тогда как работавшие в Опероде и в отделении В К большевики и «сочувствующие» видели в военной контрразведке орган, «противостоящий разведкам внутренних и внешних врагов пролетарского государства». (Кстати, интересный момент: признание того, что и «внутренние враги» могут иметь свою разведку!) Второе направление представляется более рациональным: вариант «внеполитичной» контрразведки был в полном смысле слова «отработан» при Временном правительстве, когда, сохранив «белизну одежд», контрразведчики не смогли защитить государство. Впрочем, тут было виновато и само государство…
Обеспечением безопасности Красной армии и борьбой с проникновением в ее ряды «шпионов, неприятельских агентов, контрреволюционных агитаторов» и т. д. занималась также и Всероссийская чрезвычайная комиссия — орган Совета народных комиссаров. В предлагаемую схему она никак не вписывалась, хотя реально и выполняла большую часть контрразведывательной работы.
Известно, что после Октябрьской революции немалая часть офицеров, верных присяге и собственным убеждениям, активно включилась в борьбу с советской властью. Сотрудники ВЧК раскрыли и ликвидировали в Петрограде, Москве и ряде других городов такие контрреволюционные организации, как «Военная лига», «Организация борьбы с большевиками и отправки войск Каледину», «Союз реальной помощи», «Объединенная офицерская организация», «Всё для Родины», «Белый крест», «Черная точка», «Сокольническая военная организация», «Орден романовцев», «Союз георгиевских кавалеров» и другие, а также вербовочные организации, созданные для переправки офицеров в Белую армию. Подавляющее большинство участников этих организаций находились вне армии, так что, строго говоря, под юрисдикцию военной контрразведки не подходили, однако «подходы» к армии заговорщики не делать не могли. К тому же подавляющее большинство этих организаций было связано с «закордоном», чаще всего с Германией, войска которой пребывали на российской территории.
К примеру, в конце февраля 1918 года, когда германские войска наступали на Петроград, ВЧК разоблачила «монархический заговор Михеля». «Участник этого заговора капитан Наумов по подложным документам прибыл в Царское Село и, войдя в доверие Царскосельского совета, приступил к формированию под видом красногвардейской сотни контрреволюционного отряда. В сотню под видом рабочих и революционных солдат из Петрограда направлялись отъявленные белогвардейцы. Предполагалось, что после отправки отряда Наумова на фронт он ударит в тыл красногвардейским частям. В то же время другая часть организации должна была поднять восстание в самом Петрограде»
[74].
А вскоре «бывших офицеров» начали призывать в ряды РККА, в результате чего за годы Гражданской войны в Красной армии оказалось свыше 48 тысяч военспецов. Как свидетельствует С. Ю. Рыбас, «в 1918 году в Красной армии 76 процентов командиров были царскими офицерами, а “революционных командиров” из рабочих, солдат, бывших унтер-офицеров было всего 12,9 процента»
[75]. Многие «бывшие» служили революции верой и правдой, однако в рядах рабоче-крестьянской армии оказалось и немало «контрреволюционно настроенного» офицерства. Новая власть это прекрасно понимала.
«Опираясь на институт военных комиссаров, Советская власть успешно использовала старых военных специалистов для строительства Красной армии. В. И. Ленин, обосновывая привлечение военных специалистов в ряды Красной армии, говорил: “Совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов. Но их надо поставить в определенные рамки, предоставляющие пролетариату возможность контролировать их. Им надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы”»
[76].
Звучит убедительно, красиво и даже с некоей благородной снисходительностью. Правда, конкретные документы эпохи производят совершенно иное впечатление. Тот же Владимир Ильич утверждал в письме «Все на борьбу с Деникиным!», написанном им от имени ЦК РКП(б):
«Нам изменяют и будут изменять сотни и тысячи военспецов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться та Красная армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке»
[77].
Это самое «будем их вылавливать и расстреливать» звучит шокирующе, другого слова просто не подобрать! Логика классовой борьбы и гражданской войны вполне понятна, но зачем же в свое время было нашим историкам и литераторам рисовать «икону» «самого человечного человека»? Каждый из великих и кровавых преобразователей России — Иван Грозный, Петр Великий, Иосиф Сталин — имел свою точку зрения на будущее великой державы, свою историческую правду, проводил собственную политику, в том числе и карательную. Ну а спецслужбы — в том виде, в каком они существовали на каждое «царствование», — выполняли «государеву волю», следуя в русле государственной политики, что является их прямой и священной обязанностью. Но если Грозного царя не отделяют от его верных опричников, то в наше сознание достаточно долго внедрялась мысль о «самом человечном» Ленине и — этот термин появился в «перестроечные» времена — о «кровавых чекистах», которые якобы самочинно развязали «красный террор»… Разумеется, что при такой постановке вопроса сложно понимать историю собственного государства. Хотя в русском народе издавна бытовала поговорка: «Жалует царь, да не жалует псарь».
