– Это всё из-за тебя, не так ли?
И папа сказал:
– Джорджи, солнышко, это не…
Но меня было не остановить.
– Сначала у меня появляется пёс, но мне нельзя его оставить – из-за тебя. Теперь мне даже видеться с ним нельзя – из-за тебя!
– Речь не обо мне, – спокойно ответила Джессика. – Речь о тебе, Джорджина. Речь о том, чтобы ты была в безопасности.
– И с каких это пор тебя волнует это? Ты мне не мама, – выплюнула я.
Папа сказал:
– Джорджи, довольно.
Я с шумом отодвинула свой стул и потопала к выходу из кухни мимо Джессики, чьё пустое лицо так и не переменилось.
– Мне жаль, Джорджина, – сказала она. – Но эта ЭПП – это серьёзно.
Эта ЭПП.
– Меня это не волнует!
А волноваться стоило бы.
Позднее тем вечером Джессика сидела на диване и смотрела телевизор, хотя звук был выключен. В последнее время она частенько так делает, и поначалу она даже не заметила меня, когда я плюхнулась на другой конец дивана.
Я не пыталась «помириться», понимаете, но с «ты мне не мама» я, пожалуй, переборщила. И это папа сказал мне, что я больше не смогу ходить в Сент-Вуф, а не Джессика.
Когда мне грустно, я могу пообниматься с папой: у него большое уютное пузо, и тёплые сильные руки, и толстые пальцы, и он всегда пахнет, ну… папой. Но даже если бы я захотела пообниматься с Джессикой – она просто не обнимательная. Совсем. Она не столько даже худая, сколько жёсткая, и руки у неё холодные. Она вся какая-то угловатая, а вот папа мягонький. От неё всегда пахнет мылом, которым она пользуется на работе. И не цветочным – скорее медицинским.
Я нагнулась, чтобы взять пульт, и на какой-то неловкий момент Джессика решила, будто я нагибаюсь, чтобы обняться.
Как бы не так!
Она раскрыла мне объятья, но я уже отодвинулась обратно на свой край дивана, и ей пришлось опустить руки, как будто ничего и не произошло. Мне почти стало её жаль. Почти.
Её глаза были закрыты, а рот от беспокойства превратился в тоненькую ниточку, вокруг которой собрались морщинки. У неё короткие тёмные волосы, которые обычно намазаны гелем и стоят торчком. Но сегодня они были просто прилизаны.
– Привет, Джорджина, – сказала она. Вот ещё что: она никогда не называет меня Джорджи. – Как дела в школе?
– Нормально, – ответила я. Я мысленно репетировала, как расскажу им о сегодняшнем дне, и о килте мистера Паркера, и как он отплясывал, и что Рамзи забыл про день без формы, но я не собиралась распыляться ради Джессики.
Она отвернулась к окну и глубоко вдохнула, будто раздумывая, стоит ли что-то говорить. Потом снова повернулась ко мне, и я увидела на её бледном лице страх.
– Передай мне мой ноутбук, пожалуйста. Хочу кое-что тебе показать.
Она вбила несколько слов, ища нужную страницу.
НЕЗАВИСИМАЯ КОРПОРАЦИЯ НОВОСТЕЙ СРОЧНЫЕ НОВОСТИ
Новая болезнь собак «Быстро распространяется», – сообщает МФЗ.
Нажмите, чтобы читать подробнее
Я нажала, хотя чувствовала, что у меня трясутся руки. Я уже поняла, что хороших новостей ждать нечего.
Глава 16
ГОНК-КОНГ, КИТАЙ
Международный Фонд Здравоохранения объявил редкий первый уровень опасности, предупреждая страны всего мира о новой смертельной болезни, поражающей собак.
Считается, что заболевание вызывается мутировавшим вирусом, аналогичным тому, который вызвал в прошлом году вспышку свиной Эболы (HGR-66) и привёл к уничтожению более половины поголовья домашних свиней в Китае.
Тот вирус не представлял угрозы для людей, но быстро распространился по материковой Азии, прежде чем учёные нашли эффективное лекарство.
Доктор Грегор Замтев из МФЗ сообщил «Независимым новостям»: «Это зооантропонозное заболевание – Эбола псового происхождения – потенциально куда более опасно. Симптомы проявляются медленно, так что заболевание может широко распространиться, прежде чем будет обнаружено».
Пока вспышки были зарегистрированы лишь в провинции Цзянсу на востоке Китая. Власти города Нанкин уже начали кампанию по массовому усыплению бродячих собак в попытке замедлить распространение вируса.
Доктор Замтев добавил: «В настоящее время речи о риске для людей не идёт, однако если заболевание продолжит мутировать, есть вероятность, что оно станет представлять серьёзную опасность».
Вирусологи МФЗ и учёные, ведущие биоботические исследования в Китае, США и Великобритании, сообща работают над поиском лекарства от этого нового пугающего заболевания.
Я перечитала статью, потом закрыла ноутбук.
Голос Джессики дрожал.
– Всё развивается очень быстро, Джорджина. Поэтому я так много работаю. Я правда очень обеспокоена. Если оно распространится так быстро, как мы этого боимся, то… – Она замолчала и посмотрела на меня.
Возможно, я выглядела напуганно – не знаю. Зато знаю, что услышать, как Джессика – невозмутимая, спокойная Джессика, которая никогда не паникует, – говорит «Я правда очень обеспокоена» – это всё равно что услышать от кого угодно другого «О Боже мой, я просто в ужасе!»
В общем, она помолчала, вздохнула и сказала:
– Уверена, всё обойдётся, Джорджина. Раньше с таким всегда справлялись.
Она не смотрела на меня, так что я спросила:
– Ты обещаешь?
– Я не могу обещать. Это ведь не от меня зависит. Всё, что мы можем делать, – это усердно трудиться, стараться изо всех сил и не терять надежды.
Я посмотрела на неё – она глядела в окно, пока в телевизоре продолжала разворачиваться безмолвная драма. Потом она подняла руку – ту, что была от меня подальше, – и смахнула что-то с глаза – возможно, слезинку, но, зная Джессику, скорее нет.
Глава 17
Прошло два дня с маминых поминок, и я жутко соскучилась по Сент-Вуфу. Мысли о нём отвлекают меня от всего остального, даже от Большого Эксперимента доктора Преториус, который до сих пор занимал мою голову целиком. Хотя теперь осталось совсем немного – прошло уже семь дней с тех пор, как она сказала «Дайте мне неделю».
Я то и дело захожу на сайт Сент-Вуфа – там есть веб-камера, и я надеюсь хоть краем глаза посмотреть на своих собак. Вчера я видела, как мистера Мэша выводила на прогулку Сасс Хеннесси. «Ей-то в Сент-Вуф ходить не запретили», – подумала я, чувствуя, как ещё сильнее начинаю недолюбливать Джессику. Я была в такой ярости, что к глазам подступили слёзы, так что я закрыла страницу.
По крайней мере, сегодня последний день четверти.
