Рамзи отвечает:
– Ага. Мне кажется, всё вер…
– Неверно! – Она говорит это так громко, что мы подпрыгиваем. – Всё, что они могут нам сообщить, – это какая погода вероятно будет на выходных. Так что тётка в телевизоре или дядька по радио – они не предсказывают настоящее будущее, лишь вероятное будущее.
(Вероятное. Запомните это слово. Это будет важно.)
– Так что представьте, если бы компьютер мог собрать всю информацию обо всём, что нас окружает: не только о погоде, но и о перемещениях людей, транспортных средств, о том, как растут растения, как лист колышется на ветру, как кто-то говорит… обо всём! А потом это всё обработать. Каждый крошечный кусочек информации. Что тогда?
Я всё ещё пытаюсь это представить и не сразу осознаю, что доктор Преториус указывает на меня.
– Джорджи! – нетерпеливо рявкает она. – Что компьютер может сделать со всей этой информацией?
Я медленно выдавливаю ответ. Это прямо как в школе, только страшнее. Доктор Преториус так выпучила глаза, что мне на полном серьёзе кажется, будто она может взорваться, если я отвечу неправильно.
– Эм… компьютер обработает это и предскажет… будущее? Вероятное будущее?
– Да! – вскрикивает она, расплываясь в улыбке. (Думаю, это слово «вероятное» её так восхитило.) – В точности, детка! А потом, используя мультисенсорную виртуальную реальность, мы воссоздадим это вероятное будущее, как будто оно случилось взаправду! Забудьте о прогнозах погоды – это прогноз мира!
Доктор Преториус тяжело дышит, расхаживая по залу управления, и произносит речь, сопровождая её размахиванием рук и подскакиванием седых волос. На лбу у неё выступили капельки пота. Некоторое время спустя Рамзи подаёт голос.
– Это… ну, вы понимаете… по-настоящему? Это работает?
Доктор Преториус рьяно кивает. Её волосы кивают тоже.
– О да, это определённо работает. Теоретически. Нужно просто протестировать.
– А эта… обработка. Для неё разве не требуется, типа, невероятно мощный компьютер?
Хороший вопрос. Нужно отдать Рамзи должное: он не боится спрашивать.
– Требуется, мальчик мой, ещё как требуется. Хорошо, что у меня есть такой, а? За мной.
Она выводит нас из зала управления, проходит вдоль стены павильона и отдёргивает плотную чёрно-зелёную штору. За ней располагается круглое окно, закрашенное чёрной краской. Она распахивает его, и темноту заливает яркий свет, заставляя нас щуриться и бросая на пол белый овальный отблеск. На плоской крыше прямо под нами установлен огромный спутниковый приёмник, примерно два метра в ширину и более-менее незаметный со стороны улицы.
– Только посмотрите на это! – гордо говорит доктор Преториус.
Мы с Рамзи хором говорим:
– Хм-м-м!
и:
– Ого! – хотя – для нас – это просто спутниковая тарелка. Доктор Преториус тычет в неё длинным указательным пальцем.
– Каждые девяносто минут и примерно на десять минут эта крошка ловит прямой видеосигнал сверхвысокой чёткости от американского военного спутника Хокинг II. Слыхали о таком? – Мы мотаем головами, и доктор Преториус испускает негромкий вздох. – Хорошо. О нём не полагается знать широкой общественности. Это самый мощный в своём роде спутник на Земле. Или, точнее, над Землёй. И на тот случай, если вам интересно, как я получаю доступ к такому сигналу…
(Нам неинтересно. «Вы забываете, что мы всего лишь дети», – хочется сказать мне.)
– …тогда я просто отвечу: большие деньги дают большие возможности. Ха! – Доктор Преториус отворачивается от нас, чтобы закрыть окно, и я вижу, что она улыбается себе под нос, довольная своим изречением про деньги.
– Давайте, не тормозите. – Она снова уходит, возвращаясь в зал управления, а там останавливается и указывает на чёрный металлический ящик размером примерно со стиральную машину, с парой мигающих огоньков. Я видела его в прошлый раз, но особого внимания не обратила.
– Слышали про квантовые компьютеры? – спрашивает она. – Кванты, как их называют? Ну так вот, познакомьтесь с самым мощным из них в Европе, а может, и во всём мире. Я называю её Малышка.
На этот раз наше с Рамзи «Ого!» искреннее.
– Оно… оно работает? Серьёзно? – восхищённо спрашивает Рамзи.
Доктор Преториус не спешит. Она выпрямляется и кивает – медленно, с глубоким удовлетворением, и её тёмная кожа рдеет от гордости.
– На все сто процентов, приятель! Даже эти олухи из НАСА и Кембриджского университета лет на десять отстают от старой Эмилии Преториус и её Малышки. – Она нежно похлопывает сияющий корпус и улыбается, снова поворачиваясь к столу.
Мы с Рамзи продолжаем таращиться на Малышку, супермощный компьютер, а доктор Преториус начинает колошматить по клавиатуре как сумасшедшая.
Я ловлю себя на том, что поднимаю руку, будто я всё ещё в школе. Рамзи ухмыляется, и я опускаю руку.
– Простите, доктор Преториус?
Она перестаёт стучать по клавиатуре и поднимает взгляд. Она была так поглощена своим занятием, что, кажется, почти удивлена меня увидеть.
– Что такое, ребёнок?
– Вы говорите, что вот это всё… этот Большой Эксперимент, он новый и ещё не тестировался?..
– Да, да. И что?
– Так… почему бы вам не протестировать всё самой?
Она так прищуривает глаза, что они превращаются в щёлки, и сжимает губы, и я задумываюсь, не ляпнула ли я что-то не то.
– Я не могу, – наконец говорит она. – Поэтому-то вы мне и нужны.
Глава 20
– Что в нас такого особенного? – удивлённо спрашиваю я.
Доктор Преториус встаёт из-за длинного стола и подходит к нам с Рамзи. В этот момент моё сердце начинает биться чаще: не разозлится ли она на мой вопрос.
Но вместо того, чтобы злиться, она снова берёт велосипедный шлем и переворачивает его, демонстрируя металлические пупырышки и узелки внутри. Потом печально качает головой.
– Видишь вот это? – Она указывает на красные точечки, усеивающие всю внутреннюю поверхность шлема между другими пупырышками. – Это приёмники. Они распознают минутные импульсы, которые генерирует твой мозг, когда что-то воображает, и передаёт их в созданные компьютером образы. У меня есть теория, что именно эти крошечные электрические заряды сделают виртуальное будущее таким правдоподобным – даже практически неотличимым от реальности.
– Я всё равно не понимаю, почему вы сами не можете этого сделать? В смысле… – Я провожу пальцами по внутренней стороне шлема, силясь понять, что она хочет сказать.
– Пока твой мозг растёт, Джорджи, эти импульсы наиболее сильны и многочисленны, – объясняет доктор Преториус, очень чётко выговаривая слова. – Гибкий детский разум, а? Мы всегда знали, что это нечто чудесное – даже могущественное. Но мы и понятия не имели, насколько. Только очень юный человек может испытать то, что я создала. Только юный человек сможет… увидеть будущее, которое генерирует система. Я слишком, слишком стара.
