– Рамзи, давай выходи оттуда и захлопни дверь. – Я слышу, как дверь павильона за моей спиной с мягким стуком закрывается, и рычаг захлопывает её, чтобы в Купол не проникали ни звук, ни свет.
– Выключаю свет, Джорджи. Жди.
Всё немедленно чернеет.
Вы когда-нибудь бывали в полной темноте? В такой темноте, что, сколько бы вы ни ждали, пока глаза привыкнут, вы всё равно ничего не видите, потому что света нет вообще? Можно сколько угодно махать рукой перед лицом – и всё равно ничего не увидеть.
Вот настолько стало темно. И так тихо, что я откашливаюсь – просто так, чтобы хоть что-то услышать. Потом я чувствую под ногами дрожь: яма с шарикоподшипниками активируется.
Я в ужасе.
– Ты готова отправиться в будущее, ребёнок?
Она даже не дожидается, пока я отвечу.
Часть вторая
Глава 22
Начинается всё в точности как раньше. На стенах павильона появляются изображения домов, потом немного неба и несколько деревьев – постепенно набирающая чёткость картинка. Я с усилием моргаю, заставляя себя пристальнее смотреть вокруг в надежде увидеть нечто отличающееся от того, что видела, когда стояла здесь в последний раз.
Как и раньше, дома быстро приобретают плотность, ближайшие деревья словно придвигаются ещё чуточку ближе, а остальные делаются отдалён-нее, будто мир вокруг меня становится трёхмерным. Мимо проносится машина, и сцена набирает яркость и свет. Всё это занимает всего несколько секунд.
Металлическая пластина над моими глазами светится ярко-синим. Если смотреть на неё слишком долго, начинают болеть глаза. Я слышу голос доктора Преториус:
– Окей, Джорджи. Теперь мы видим тебя на экране. Каково там? – Голос у неё нетерпеливый, как у ребёнка.
Потом менее отчётливый голос – Рамзи – произносит:
– Ого! Офигенно!
Выглядит всё вот как: я стою на набережной. Точно воспроизведённой трёхмерной копии набережной снаружи Купола.
– Тут… тут великолепно! – отвечаю я.
Вокруг меня люди, и они настоящие. Я вижу море, и оно настоящее. Звуки настоящие. Всё настоящее! Я поднимаю голову, и небо кажется бесконечным – как и должно.
Устройства ВР, которые мы с Рамзи тестировали до сих пор, были шикарные, но я всегда знала, что нахожусь в игре. Иногда люди двигались немного дёргано, или у какого-нибудь объекта были размытые края – куча мелких зацепок. Но тут всё иначе: этот виртуальный мир виртуально идеален.
Я глубоко вдыхаю.
А. Вот это странно. Пахнет в точности как внутри павильона. Я вдыхаю ещё раз и ещё. Потом слышу, что доктор Преториус говорит:
– Ты ничего не почуешь, Джорджи. Обонятельная симуляция ещё не завершена. Это только прототип, помнишь? Можешь повернуться? Как там визуально?
Я почти лишена дара речи, но медленно поворачиваюсь кругом и умудряюсь выдавить:
– Невероятно!
Проходящие мимо меня люди кажутся совершенно, абсолютно реальными, хоть я и знаю, что это не так. Я быстро мотаю головой из стороны в сторону, и от этого перед глазами слегка рябит, словно программе требуется полсекунды, чтобы успеть за движениями моей головы.
Я нахожусь в сгенерированном компьютером мире, и он…
АБСОЛЮТНО
ОФИГЕННЫЙ!
Неудивительно, что доктор Преториус хранила это в секрете. По правую руку от меня по дороге проносится ещё одна машина, и я слышу доносящийся откуда-то детский крик: «Мама!» До сих пор я не двигалась: только оглядывалась кругом, вращая головой влево-вправо, вверх-вниз, подмечая каждую деталь этой великолепной иллюзии.
– Джорджи! Ты меня слышишь?
Что-то я совсем увлеклась.
– …да. Да, я вас слышу. Это… чудесно.
– Окей – перейди на ту сторону улицы, Джорджи. У нас не очень много времени. И смотри в оба, когда будешь переходить дорогу. Я не совсем уверена, насколько реалистичным будет столкновение с машиной.
«О-оке-ей…» – думаю я, немного нервничая. Перехожу дорогу (оказавшуюся не такой оживлённой, как я ожидала) и иду вперёд, пока в поле моего зрения не появляется пляж, а за ним – море. Начался отлив, и по пляжу гуляют несколько человек – а один-два купаются. Что-то не совсем так: может, дело в движении моря, или в цвете песка, или… в чём? Я никак не могу понять, и всё же: иллюзия практически безупречная, и я просто поражена.
Я снова перехожу дорогу и иду по Марин-Драйв, прочь от Испанского Города, мимо припаркованных машин, мимо пары беседующих леди.
– И-и, знаю. Я ему грю – прячь эту собаку, если посмеешь, он не слушал.
– Ты только воздух зря сотрясаешь, голубушка…
Я постоянно напоминаю себе: «Это не настоящие люди, Джорджи». Заговорить с ними я не решаюсь.
– Доктор Преториус, эти люди меня видят? – шепчу я.
– Говори погромче, Джорджи. Не расслышала.
– Я говорю – эти люди меня видят? – спрашиваю я чуточку громче. Две леди поворачиваются и смотрят на меня, а затем возвращаются к беседе. – Ага, поняла. Кажется, видят. – Я продвигаюсь чуть дальше по улице. – Они знают, что они ненастоящие?
– Непростой вопрос, Джорджи – в другой раз разберёмся, ага? Прямо сейчас у нас осталось пять минут, прежде чем мы потеряем связь с Хокингом II, а мне хотелось бы получить подтверждение из того календаря в витрине, так что шагай дальше.
Кругом столько всего, на что мне хотелось бы поглядеть внимательнее и поудивляться. Занавеска, колышущаяся в окне на втором этаже, ребёнок на заднем сиденье проехавшей мимо машины…
Всё это создано Малышкой: суперкомпьютером в чёрном ящике всего в нескольких метрах от меня.
Я очень хорошо знаю эту улицу, потому что хожу по ней каждый школьный день. Большой паб через дорогу со стоящими перед входом пластиковыми столиками; заросший травой сад, который никогда не подстригают, потому что его хозяйка считает, что стричь траву жестоко (если верить Кэсси Руман, чья мама с ней знакома); и дом, где вечно лает пёс на цепи, хотя сегодня его здесь нет – только цепь на месте.
– Давай, Джорджи, – слышу я голос Рамзи. – Не тормози!
Я ускоряюсь и наконец оказываюсь у магазинчика Нормана Два-ребёнка на углу.
Супермаркет Нараяна
Свежие фрукты… вино… продукты
Я останавливаюсь, не доходя до нужного места. Возле магазина собрались несколько людей – взрослые, четверо или пятеро, а перед ними стоит Норман Два-ребёнка, вскинув голову и расправив плечи.
– Окей, ещё разок, пожалуйста! – говорит присевший на корточки мужчина, щёлкая маленькой камерой. – И последний раз, пожалуйста, Санджив! – и камера снова щёлкает. Так вот как его зовут.
