Я придвигаюсь ближе, чтобы услышать, о чём они разговаривают. Мужчина с камерой приподнимает её, будто снимает видео.
– Так каково это? – спрашивает он.
Норман выглядит застенчиво. Он отвечает:
– Я очень рад за человэка, который его выиграл.
Я понятия не имею, о чём они, но всё равно подхожу ещё немного ближе.
– Вы можете нам рассказать, что будет теперь, Санджив?
– Даже не знаю… – И так далее. Судя по всему, Норман Два-ребёнка даёт интервью местной газете или сайту или что-то такое.
– Как это произошло, Санджив?
– Ну. Он пришёл в мой магазин, понимаете, купил билэт. Я всем рад в моём магазине, это приносить удачу…
Я думаю, что он, наверное, победил в конкурсе «Самый чокнутый торговец года», и улыбаюсь своей шуточке. Я понимаю, что мне начинает это нравиться.
В мою сторону никто не смотрит, так что я подхожу поближе, чтобы разглядеть витрину, которая вся увешана рекламой и разными вывесками. Я так много раз проходила мимо этой пёстрой витрины, что никогда даже не замечала, что именно там висит, но всё кажется знакомым. Объявление о том, что здесь находится пункт самовывоза, большая реклама лотереи Ньюкаслский Джекпот и то, что я ищу: электронный календарь.
Вот они, бегущие красные буквы:
Сегодня пятница, 27 июля
Время: 16.52
Погода сегодня: Переменная облачность
Закат: 21.18
В моём ухе раздаётся:
– Потрясающе, Джорджи! Поздравляю! Вот наше доказательство!
Голос у доктора Преториус восторженный, и я чувствую, что весьма довольна собой. Ощущение опасности более-менее пропало: мне нужно всего лишь снять шлем, и я вернусь назад в павильон – от этого мне становится не так страшно.
Теперь я слышу голос Рамзи.
– Не двигайся, Джорджи. Стой на месте.
– Зачем? – спрашиваю я.
– Просто… просто стой. Придвинься поближе к витрине.
Я делаю как он просит, так и не понимая зачем, и, глядя на витрину, удовлетворённо сую руки глубоко в карманы школьной юбки, и мои пальцы натыкаются на попрыгунчик, который подарил мне сегодня мистер Спрингэм. В голову мне приходит одна мысль.
Что будет, если я его брошу?
Понимаете, «настоящая я» по-прежнему находится в павильоне доктора Преториус (хотя чем дольше я остаюсь в виртуальном мире, тем легче мне об этом забыть).
Что случится с попрыгунчиком, если я брошу его в стену павильона?
Есть только один способ выяснить. Я достаю попрыгунчик из кармана и швыряю его со всей силы вдаль по улице. Я слежу за ним глазами: сначала он описывает обычную арку, но потом – словно ударившись о невидимую стену в воздухе над дорогой – отскакивает обратно ко мне, стукается о тротуар, ещё раз и ещё, и наконец останавливается в нескольких метрах от меня.
– Джорджи! – раздаётся голос доктора Преториус. – Какого дьявола ты вытворяешь?
– Просто экспериментирую! – отвечаю я. Потом тянусь к лежащему на прилавке персику.
Персик на ощупь кажется реальным – слегка пушистая кожица, правильный вес. Я провожу большим пальцем по кожице, и её частичка остаётся у меня под ногтем. Я нюхаю его – он ничем не пахнет, и я вспоминаю, что говорила доктор Преториус: запахи ещё не закончены. Потом я откусываю большой кусок, и по моему подбородку течёт сок, прямо как настоящий. Вот только… вкуса нет. Я глотаю – по-прежнему безвкусно. Тогда я бросаю фрукт в том же направлении, что и попрыгунчик – посмотреть, что будет.
Назад он не отскакивает. Конечно, не отскакивает. Это не настоящий персик. Он плывёт по воздуху, как и следовало бы ожидать, не ударяясь о стену павильона.
Персик приземляется на клочке земли под деревом и лопается. Тогда-то я и слышу голос Нормана Два-ребёнка за спиной:
– Эй, ты! Ты что такое делаэшь, а?
– Про… простите! Я, эм…
Окружавшая его небольшая толпа раздвинулась. Кое-кто ухмыльнулся, глядя на «невоспитанного ребёнка, который ворует фрукты». У Нормана же лицо потемневшее и разъярённое.
– Ты платить собираэшься или как? – спрашивает он, надвигаясь на меня. – А? Думаэшь, можэшь приходить в мой магазин и кидаться товаром, а?
Я пячусь назад, подальше от него.
– Проклятые дэти! – Он поворачивается к собравшимся. – Видите, каково мне, а? Никакого уважения!
– Простите, я просто…
Я продолжаю пятиться, а потом поворачиваюсь, чтобы бежать – и негромко вскрикиваю. На расстоянии двух метров, но спиной ко мне, стоит гигантский скорпион – тот самый, которого я видела в симуляции пляжа в свой первый день в Куполе.
Вот только на этот раз он гораздо более убедительный. И гораздо более грозный.
Когда я взвизгиваю, он поворачивается, цокая восемью ногами по тротуару, а потом делает пару шажков назад, выгибая хвост дугой, будто готовится напасть.
За моей спиной раздаётся:
– О, Господи. Это что ещё за чертовщина?
На мгновение меня парализует от страха. Я пытаюсь убедить себя, что это не по-настоящему, но когда скорпион надвигается на меня, моей первой реакцией становится схватить ящик с апельсинами и со всей силы швырнуть его в тварь. И промазать.
– Ах ты малэнькая хулиганка! – кричит Норман и хватает меня за капюшон куртки. – Я знаю, в какую школу ты ходишь, и…
Я пытаюсь вырваться, но он крепко держит меня обеими руками. Другие люди явно не спешат мне на подмогу.
– Смотрите! – говорю я, тыча в скорпиона – ему не понравилось, что ему угрожают ящиком апельсинов, и теперь он зловеще размахивает клешнями, переминаясь с ноги на ногу. – Скорпион!
Один из людей – тип с камерой – говорит:
– Вау! Как реалистично! Смотри, Анна – он, наверное, на дистанционном управлении!
Норман говорит мне:
– Ты сумасшэдшая или что? Ты чего такое делаэшь? Ты только что бросить мои апэльсины на землю! Ты их соберёшь и оплатишь весь ущерб, ты, малэнькая…
Я не жду, что он скажет дальше, потому что скорпион бросается на меня с подрагивающим жалом наперевес, и я визжу, когда он приближается.
– Рамзи! Доктор Преториус!
– С кем ты разговариваэшь? И что это за трэклятый игрушечный лобстер? Откуда он взяться? Кто им управляет? – хрипит Норман, всё ещё держа меня за предплечья.
Но я не обращаю на него внимания, потому что скорпион жалит меня.
Я чувствую острую боль в бедре: его иглоподобное жало впивается в моё тело, я снова взвываю и слышу, как фотограф говорит:
– Фу-у! Что за мерзопакостная игрушка…
