Обойдя его, встала со спины. Медленно наклонялась, чтобы взяться за край рубашки. В голове так и пульсировала мысль, что прямо сейчас я бы запросто могла приставить к его горлу кинжал, но прямую агрессию отметала как способ выжить. Лучше тихий побег, чем громкая смерть.
Да только снять рубашку мне не дали. Только я потянула за тонкую ткань, как мои руки тут же поймали и прижали ладонями к разгоряченному телу. Я едва устояла на ногах, но на плечо мужчины все-таки завалилась.
Татуировка, что обжигала до этого времени терпимо, пронзила запястье болью. Я вскрикнула, пытаясь отнять руки, но Арбейхел сжал их сильнее.
– Зачем вас отправили в земли демонов? – смотрел он мне прямо в глаза.
К такому вопросу я оказалась не готова.
Ощущала его силу, его власть, его магию. Аура давила. Давила так сильно, что я не могла отвести от него глаз. Тонула в синеве его шторма, забывая о том, что буквально завалена на его плечо. Забывая о том, что мои ладони касаются его живота.
Но вот он с силой сжимает мои кисти, причиняя ощутимую боль. Тянет руки выше, перемещая под рубашкой на горячую грудь, и я чувствую, ощущаю, как сильно бьется его сердце. Ударяется прямо в мою ладонь.
– Я ваш подарок, – слова срываются с губ раньше, чем я осмысливаю свой ответ.
– Люблю упертых, – дарит он мне злую улыбку. – Сними рубашку.
Сильва больше не кричала. Боялась спросить о том, что с ней делали. По моей вине. Боялась услышать ответ. Так странно изменяет нас время, меняет нашу суть. Еще несколько часов назад я испытывала жалость к этому демону и не имела ни капли сочувствия к Сильве, а теперь ненавижу его и готова бежать на помощь к девушке. Теперь я понимала, почему его все хотят убить. Такого высокомерия, такой самоуверенности я еще не встречала.
Говорят, чтобы жить хорошо, нужно действовать по принципу «каждый сам за себя», но понимать и делать – это разные вещи. Сколько бы я себя ни ругала, никогда не могла оставить кого-то в беде. Даже бывшего мужа жалела, отлично понимая, что поступаю неправильно. Да только совести не объяснишь.
Стиснув зубы, стягивала рубашку. Отложив ее в сторону, замерла за спиной Арбейхела, ожидая дальнейших распоряжений. И они последовали тут же.
– Ты должна попробовать мою еду. Меня часто пытаются отравить, – протянул он лениво, явно наслаждаясь каждым моментом.
Мне не было страшно. Отчего-то казалось, что мужчина специально пытается меня запугать. Пытается унизить, найти болевые точки, чтобы надавить на них и вызнать всю правду, но теперь, видя то, что собой представляет этот демон, я ни под каким предлогом не открою ему свою тайну. Потому что будет только хуже. Тогда меня точно ждет смерть.
Сняв крышку с тарелки, приборов не нашла. Пришлось брать подобие плова пальцами. Еда была горячей, пальцы обжигало, но я не показала дискомфорта ни жестом. Проглотив комочек, вкуса даже не почувствовала, настолько хотелось есть, но, когда я вновь потянулась к тарелке, меня окликнули:
– Я сказал попробовать, а не есть, – смотрел синеглазый на меня сверху вниз, потому что, в отличие от него, сидела я прямо на ковре.
Он не мог не знать, что я не ела весь день. Специально издевался?
Проглотив все рвавшиеся наружу слова, я потянулась к нарезке. Сначала сжевала тонкую пластинку мяса, затем отломила кусочек от лепешки и попробовала сыр. Назло ему надкусила каждый фрукт и, откупорив бутылку, наполнила бокал, чтобы осушить его махом.
– Вы довольны, мой господин? – спросила, осмелев от его молчания.
Он смотрел пристально, изучающе. Наверное, ждал, пока подавлюсь под его леденящим душу взглядом.
– Нет, – ответил он с ядовитой усмешкой. – Накорми меня.
Ощущала себя странно.
Хотелось нервно рассмеяться, потому что эта просьба была еще страннее, чем все предыдущие.
Пересев поближе, зачерпнула горсть каши с мясом и овощами и поднесла к его губам. Перехватив мою руку, мужчина сжал запястье, а я едва не взвывала от разряда, что пронесся по коже. Но следующий разряд не имел никакого отношения к проклятью.
Обхватив мои пальцы губами, он облизал их, аккуратно забирая кашу. Секунды растянулись в часы, а я снова была загипнотизирована его нереальными глазами.
Что это? Магия демонов? Или одного конкретного демона?
– Еще, – скомандовал Арбейхел.
В общем, я пела песни. Да-да, мысленно пела любые песни, которые только приходили мне в голову, лишь бы не думать, не чувствовать, не ощущать. Не поддаваться эмоциям и магии, если таковая ко мне применялась.
Мимолетом отмечала, что аппетит у демона завидный. Я бы тоже была не прочь поесть, но мне не предлагали, хотя мой желудок настойчиво требовал с ним поделиться. После получаса трапезы я перестала краснеть и обращать внимание на рулады. В конце концов, это не мне должно быть стыдно, а ему.
Слепая ненависть росла все сильнее.
– Хватит.
Наконец-то насытившись, синеглазый поднялся, возвышаясь надо мной огромной скалой. В тарелках оставалось еще достаточно еды, чтобы и я могла до отвала набить себе пузо, но кто бы подумал о бедной маленькой голодной мне?
– Сними с меня штаны, – отдал он следующий приказ.
Это было даже предсказуемо. Хотя бы потому, что в этом шатре тоже стояло корыто, наполненное водой. Стянув с мужчины штаны одним рваным движением, ощутила новый удар по моей психике, но после сотого электрического разряда боль воспринималась не так ярко. Да я уже руку толком не чувствовала, поэтому даже не отреагировала.
– Мне подняться, мой господин? – спросила, избегая смотреть на него.
Просто то, что открывалось моему взору, рассматривать было неприлично, а голову задирать не хотелось. Да и вообще я уже налюбовалась, отмечая и мускулистые руки, и широкие плечи, и даже загорелую кожу.
Красив! Чертовски красив! Демонически обаятелен! Но такой засранец…
– Я хочу, чтобы ты вымыла меня, – продолжал он гнуть свою линию.
Перешагнув через ткань, в два шага достиг корыта. Вовсю пользовалась тем, что не видит меня затылком. Рассматривала крепкую задницу, красивую спину, к которой хотелось – да-да! Хотелось! – прижаться.
– Я долго буду ждать? – вырвал меня грозный голос из раздумий.
– Иду-иду, мой господин! – проворчала я, проклиная тот день, когда провалилась в чертов люк.
Синеглазый меня эксплуатировал самым недостойным образом!
Вооружившись шершавой тряпкой, щедро поливала демона пахучей мазью, что пенилась не хуже средства для посуды.
Вот где я отрывалась!
Жжение проклятья становилось все меньше, потому что силы я прикладывала немерено. Наверное, будь он человеком, с него бы уже давно слезла кожа, но этот ничего – терпел, даже молчал, словно наслаждался процессом. Но молчал не всегда…
