Да! Я причиняла ему боль – осознанно, желая разделить свою на двоих, но этого было слишком мало. Мало для того, чтобы я поняла его – его поступки, мысли, слова, – а он понял меня.
Капельки пота скатывались по моей обнаженной груди. Переводила дыхание, намеренно отвернувшись от Арбейхела. Не могла на него смотреть. Нагие тела, прикрытые лишь тонкой тканью простыней, сводили с ума, выворачивая наружу все плотские желания. Не хотела, чтобы он увидел в моих глазах свою победу. Пока я проиграла только бой, но не войну.
– Ненавижу, – прошептала я, но в тишине комнаты, освещаемой десятками свечей, вставленных в золоченые канделябры, голос мой прозвучал особенно громко.
– Меня? – спросил синеглазый слишком спокойно, а я пожалела, что не могу увидеть его лицо.
– Себя, – ответила глухо, и это было самым настоящим признанием, потому что все это время я действительно ненавидела себя.
Ненавидела себя за слабость, за желание, за противоречивую необходимость видеть этого демона рядом. Зачем он мне, если я ему не нужна?
Бросаться в крайность не хотелось. Хватит крайностей. Мне с лихвой хватило бывшего мужа, который фактически сделал из меня свою рабыню, только с той разницей, что обеспечивала нас я. Не хотела быть рабыней, нет. А другого здесь мне предложить не могли.
Насильно подтянув ближе, демон уложил меня себе на грудь и коротко поцеловал в макушку. Волосы растрепались, а потому лежали по плечам свободно. Слышала его тяжелый вздох, но устало произнесенная просьба оказалась для меня неожиданностью.
– Прекрати идти мне наперекор. У меня и без того хватает проблем.
– Например? – уточнила я, но думать совершенно не хотелось.
– Разве тебе интересно?
– Я бы не спрашивала, – пожала я плечами, прикрывая веки, наслаждаясь тем, как он ласково поглаживает мою спину.
Думать и не пришлось. Арбейхел рассказывал долго. Не просила его начинать сначала, но едва поняла, что он готов рассказать мне гораздо больше того, на что я надеялась, даже не пыталась вставлять реплики, чтобы не сбить, не разрушить момент откровения.
Очень хотела, чтобы ему стало легче. Наверное, станет, когда он закончит, потому что слова ложились тяжелым грузом на мои плечи. Отец, его старший брат, родственники, рабыни, убийства. Голова шла кругом от той информации, что обрушалась на меня. Интриги, тайны, расследования? О нет, это было совсем не весело, когда я поняла весь масштаб.
Люди умирали – женщины, мужчины, теперь вот его отец, а Арбейхел никак не мог это остановить, потому что до сих пор не знал, кому это нужно. Подозревая старшего брата отца – демона-полукровку, – он сразу по возвращении приказал арестовать его и доставить во дворец, но Илиграйт словно в воду канул, а его семья на допросе не смогла рассказать ничего из того, что первого клинка империи действительно интересовало.
Ни в их мыслях, ни в их эмоциях не отразилось ничего, за что Ар мог бы зацепиться. Никто из них не имел отношения к смертям, не имел отношения к покушению на кхалива, но это не означало, что старший брат отца к этому никак не причастен. Оставалось его найти – и это было самым трудным.
– А почему ты связываешь эти смерти и покушения? – спросила я, взволнованно прикусывая нижнюю губу.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Ар.
– Знаешь, из того, что я знаю, я могу запросто сделать вывод, что смерти твоих невест, рабынь и советников связаны, но только между собой. Земли демонов наверняка слишком большой кусок пирога, чтобы другие правители могли отдать его кому-то сильному. Им выгоднее тот, кто будет благосклонен к ним.
– Бербихайл, – кивнул мужчина, заправляя мне за ухо прядь волос.
– Вот. А раз им невыгодно, значит, они готовы помешать тебе любым способом. Убийства невест становятся понятны и даже логичны просто потому, что правитель, состоящий в браке, кажется более серьезным, а значит, вызывает больше доверия. Их устраняли, чтобы султан не назначил тебя своим преемником. Кто? Рабыни, подарки. Я больше чем уверена, что не только нас с Сильвой послали сюда с определенной миссией. Ты ведь знаешь?..
– Знаю, – короткий успокаивающий поцелуй достался моему лбу.
– И знаешь, что мы должны были умереть, когда истечет срок проклятья.
– И что нам это дает?
– Нам? Нам это дает, что половина смертей – это убийцы, а вторая половина – их цели. Таких, как я, не оставляют в живых. Более того, они живут с мыслью, что рано умрут, и готовы к этому. Как ты говорил? Семь невест? Считаем, семь невест – семь рабынь-убийц. Два советника – еще одна рабыня. Большой взрыв на площади – его навряд ли смогла бы устроить одна, а значит, их было двое в разных концах. Итого десять. Сколько умерло рабынь?
– Убили десятерых.
– Не-е-ет, они именно умерли. Сами наложили на себя руки, потому что находились под действием проклятья. Все просто. Мы решили эту головоломку, и она никак не связана с покушениями на нас в пути и на вашего папу. За этим стоит кто-то другой, – села я по-турецки в постели, прикрываясь частью простыни.
Арбейхел повторил вслед за мной. Тоже сел, но смущающие меня части я прикрыла ему сама, вызывая у него неповторимую улыбку, которую удавалось увидеть слишком редко.
– Хорошо, допустим, за этим стоит кто-то другой. Допустим, ты права…
– Допустим? – воскликнула я возмущенно, чувствуя себя не меньше чем Шерлоком Холмсом.
– Хорошо, очень похоже на то, что ты права, но я об этом уже тоже думал. Трудно не связывать их, когда смерти рабынь идут следом за другими. Сейчас мне необходимо выяснить, кто стоит за покушением на нас и на отца. У меня пока только один вариант, и он подтверждается. Другое дело, где его искать, чтобы он не успел предпринять что-то еще.
– Нет, давай-ка уточним. Были два покушения на нас в пути, но разве они изначально не были пустыми? Ну, то есть безвыигрышными. Я видела, как дерутся ваши воины. Мне кажется, там не было и шанса.
– В этом ты права, но…
– Тогда стоит рассматривать эти покушения совсем не как покушения. Что, если это был только способ отвлечь вас? Или, скажем, задержать.
Он смотрел на меня с улыбкой. Арбейхел был каким-то чересчур довольным. Это читалось в его синих искрящихся глазах, словно свободные воды океана, освещенные луной. В ямочке, что так четко выделялась на щеке.
– Что? – покраснела я, пряча смущенный взгляд.
– Ты умная, – вдруг заявил этот паршивец, а я буквально задохнулась возмущением.
Не справившись с эмоциями, снова кинулась на него, желая то ли ударить, то ли заставить прекратить смеяться, но такой способ ничего не исправил. Наоборот, Ар заржал аки конь и повалил меня на постель, нависая надо мной, удерживая большую часть своего веса на локтях.
– Нет-нет-нет! – запротестовала я. – Мы еще не договорили!
