Но в это утро Сара Львовна, глядя на сына измученным от тревоги взглядом, неожиданно для него и для себя сказала:
— Боренька, ты жив — это самое главное. Хочешь заново жениться — женись, я тебе всё разрешаю, пусть это будет моим материнским грехом, за который я сама буду отвечать перед Богом.
Когда мать ушла, Борис Семёнович нажал тревожную кнопку, и в палате тотчас же появился лечащий врач. Борис Семёнович сказал ему тоном, не допускающим никаких возражений:
— Доктор, если мне сейчас же не принесут мою одежду, я уеду в вашей. Я абсолютно здоров, меня ждут дела, а как утешительный приз вы вместо меня получите четыре реанимационные постели — шедевры мировой медицины.
«Кто? Кто заказал? Кто устроил взрыв?» — эта мысль будила Бориса среди ночи, вводила в ступор днём. Кто-то его пытался убедить, что сделал это его извечный соперник Бусинский, другие настаивали на том, что это дело рук группировки, пытавшейся захватить МотоВАЗ.
С выводом Вересовский не торопился. Его холодный мозг математика перебирал все варианты, собирал информацию, которая позволила бы сделать единственно верный вывод. Наконец имя заказчика открылось: им оказался известный криминальный авторитет по кличке Сахалинец, который не мог простить олигарху, что тот вывел все свои деньги из его банка, а заодно прихватил и нефтеперерабатывающий завод в Туапсе. Но Сахалинец просчитался, а Вересовский — нет. Ровно через три месяца после покушения на Новокузнецкой «Мерседес-Бенц-600», в котором криминальный авторитет направлялся в аэропорт, взлетел на воздух.
Глава 5. Время делать бабло
— О, Сергей Николаевич, какими судьбами? — Камиль радостно раскинул руки для объятий. — А я уже подумал, не вернётесь вы в наши края. С другой стороны, квартира пустует, денег не приносит: ни вас, ни жильцов…
— Привет, Камиль. Коммерсант из меня точно неважный. А сам-то чем занимаешься, кроме ремонта?
Францеву уже успели нажаловаться соседи с лестничной клетки, что Камиль с неуёмной энергией скупает в их доме квартиры во всех подъездах, перестраивает их и сдаёт.
— Я, Сергей Николаевич, — Камиль важно вскинул голову, — я бизнесом занимаюсь.
— Лендлордом заделался? — поинтересовался Сергей.
— Чего? — не понял Камиль.
— Ну, недвижимостью торгуешь.
— Не, это не основная статья дохода. Больше всего денег сейчас даёт торговля. А вы не хотите ко мне подняться? Там и покалякаем. А заодно и квартиру мою зацените.
Сергей чувствовал, что больше всего Камиль хочет квартирой похвастаться. И он решил своими глазами взглянуть на новорусский шедевр. Тем более что одна из соседок, по образованию инженер-строитель, на днях жаловалась Францеву, встретив его в магазине: «Представляете, Сергей Николаевич! Он не только все СНИПы нарушает, он же ещё несущие стены сносит! Говорят, джакузи, камины устанавливает. Мы же теперь и летом, и зимой задыхаемся. Он всю вентиляцию разрушил, балконы объединил в лоджии. Это всё рухнет. Сложится всё, как карточный домик. Не рассчитаны наши дома на серьёзные нагрузки. Он нас всех погубит. И ведь никакого над ним контроля, никакого сладу. Никого к себе не пускает, а проверяющих подкупает!»
Вот Францев и решил воспользоваться случаем — взглянуть своими глазами на фантазии Камильки.
— Никого не пускаю в свою крепость! — отпирая дверь, сказал сосед. — Только вы, как западный человек, способны без зависти на всё посмотреть. Вот они, плоды трудов, — Камиль сделал рукой широкий приглашающий жест.
«Плоды» начинались прямо с лестничной клетки. Её стены все были расписаны и превращены в «райский сад». Эти художества очень нелепо смотрелись в вытянутой кишке, которая раньше была общим коридором для четырёх квартир блочного дома времён позднего Брежнева.
В каждом углу помещения были размещены в высоких вазонах юкки и пальмы.
— Экзоты, — с удовольствием произнёс Камиль заграничное слово и открыл дверь, ведущую в квартиру. Собственно, после перепланировки она перестала быть квартирой в привычном понимании этого слова.
— Апартэмо! — торжественно объявил Камиль. — Милости просим!
Францев обомлел. Всё помещение прихожей было выкрашено золотой краской, а посредине стояла широкая золотая колонна.
— Ёшкин кот, да у тебя здесь музей…
— Не-а, это ещё не музей! Вы проходите, Сергей Николаевич, — увлекал гостя за собой безмерно довольный хозяин.
Осторожно ступая по сверкающим мраморным плитам, Сергей остановился как вкопанный перед водной гладью.
— Не ожидали?! — расхохотался Камиль.
— Это что же? Бассейн?! В блочном доме?!
— Ну бассейн — не бассейн, а освежиться после работы можно. Как в большущей ванной. Здесь почти полметра глубины.
— А сколько же ты от межэтажных перекрытий оставил? Ты же нас всех затопишь.
— Да что вы, здесь гидроизола столько, как в настоящем бассейне… Мне самый дорогой дизайнер всё проектировал. Столько денег содрал, мама не горюй. Зойка сказала, что у них в Швейцарии за ремонт намного меньше платят.
— А что, жена твоя в Швейцарию перебралась?
— Да, жена, тёща и сын в Монтрё, слышали, небось? Там их пристроил. А я здесь вроде как на охоте… на деньги охочусь, — довольно ухмыльнулся он. — Больше же нигде так не срубишь. Они там с бабульками нелегко расстаются. Это здесь край непуганых идиотов. Я за их счёт уже свой хромосом до седьмого колена обеспечил безбедной жизнью.
Францеву было неприятно неприкрытое самодовольство Камиля.
— И что же приносит наибольший доход, если это не коммерческая тайна?
— Какая тут тайна?! Жратва, химия, шампуни. Всем кушать хоцца, одеться, помыться. Вон «шестёрочка» за углом — моя. И таких магазинов у меня уже целая сеть.
— Постой, постой! Я же там вчера отоваривался. И хочу тебе как владельцу прямо в лицо сказать: твой швейцарский шоколад, который я там купил, вовсе не швейцарский, я его вкус хорошо знаю. И шампунь — не немецкий.
— Да, конечно, не швейцарский, дай бог — польский, и шампунь никакой не немецкий — ваша правда. Мы же у них только тару закупаем. А так льём что придётся.
— Так тебя же, голубчик, иностранные фирмы по судам затаскают и без штанов оставят за компрометацию деловой репутации!
— Ой, не могу, — по-бабски заголосил Камиль. — Сергей Николаевич, какая репутация, чья репутация? Здесь и слово-то такое исчезло в наш прогрессивный век. А до суда дело не дойдёт. У нас договор только на тару. А остальное — это наш бизнес! И наше ноу-хау, — произнёс он новое для себя слово. — Льём в их бутылки что захотим, а они на это подписались.
— Во молодцы! Настоящие бизнесмены!
«Настоящий бизнесмен» иронию не почувствовал и изрёк:
— А то! Иначе миллионы не сделаешь, а Камиль не побрезгует наклониться и даже копеечку поднять.
