Мерси кивнула, не отрывая взгляда от дивных домиков. Парочка была сделана из старых фарфоровых чайников. Какой-то детской части ее натуры хотелось открыть крошечные деревянные двери и заглянуть внутрь. Один угол мастерской занимали строения рождественской тематики — бревенчатые, раскрашенные в красные, зеленые и белоснежные цвета. Мерси улыбнулась при виде одного бревнышка с вырезанным на нем угрюмым лицом. Мастер увидел в дереве потенциальный рисунок и воплотил его в жизнь. Получилась капризная лесная нимфа.
Болтон сдвинул авторучкой одну из карточек, чтобы прочесть другую.
— «В течение двух недель втирайте мазь в подошвы ног и сразу же надевайте носки», — озвучил он надпись. — Что за мусором она торгует?
— Надеждами и мечтами, — ответила Мерси. — Отчаявшиеся люди готовы на всё, чтобы вернуть здоровье. Но эти домики сделаны так детально… Потрясающе. Ма́стерская работа. Я бы купила один, если б интересовалась таким.
Она заметила, как из-за угла выглянуло детское личико.
— Всё в порядке, Морриган. Мы просто смотрим.
Девочка встала на пороге.
— Маме это не понравится. — Она встревоженно смотрела на собравшуюся четверку и нервно сжимала пальцы.
— Ничего страшного. Она поймет, что мы просто ищем улики, которые помогут найти человека, причинившего боль твоей бабушке… — Мерси потерла свое плечо. — Думаю, здесь нам больше нечего делать.
Она взглянула на Болтона, приподняв бровь. Детектив кивнул.
— Я пришлю криминалиста осмотреть ножи, — сказал он.
Морриган по-прежнему казалась расстроенной.
— Можешь познакомить меня со своими козочками? — спросила Мерси. — В моем детстве у нас были карликовые козы. Такие чудесные…
Девочка, кивнув, неохотно отошла.
Килпатрик через плечо обернулась к мужчинам:
— Надо найти ее мать.
Она может быть убийцей?
Ради Морриган Мерси надеялась, что нет.
* * *
Когда женщина и девочка ушли, Трумэн повернулся к Болтону:
— Какие меры приняты по розыску матери?
— Оператору связи подан запрос на доступ к ее телефонным разговорам и последнему установленному местонахождению. На звонки никто не отвечает, а голосовая почта переполнена. Я также объявил в розыск ее автомобиль.
— Что за автомобиль?
— Зеленый «Субару Форестер». Ему восемь лет.
— От Морриган никакой помощи?
Болтон поморщился:
— Судя по всему, мать часто разъезжает и оставляет дочь с бабушкой. Девочка не знает, куда она ездит и когда вернется.
— Бедный ребенок… Как зовут ее мать?
— Саломея Сабин.
Волоски на руках Трумэна встали дыбом.
— Саломея? — тихо повторил он.
В глазах детектива вспыхнул интерес:
— Знаете ее?
— Нет. Хотя… может быть. Прошло лет двадцать… если это действительно она. Редкое имя.
— Я «погуглил», — сказал Болтон. — Библейское имя. Саломея потребовала казнить Иоанна Крестителя и вообще имела репутацию опасной обольстительницы. Какой родитель назовет так своего ребенка?
— Хороший вопрос, — пробормотал Трумэн.
Шею кольнула боль — следы ожогов двухмесячной давности. Он осторожно потер это место, стараясь не расчесать. Хотя последствия ожогов, полученных им при взрыве сарая поджигателем, вроде бы прошли, Дейли знал на горьком опыте, что они могут беспокоить еще год, а то и больше.
Не может быть, что это та самая женщина.
Но как часто он встречал женщин с таким именем? Только одну. Причем именно в округе Дешутс.
Трумэн так и не узнал ее фамилию. Ему было девятнадцать. Они с друзьями устроили вечеринку на каком-то ранчо, он был пьян и испытывал прилив адреналина. Он не знал, чей это дом, но, как сказали, хозяева уехали на выходные. А имевшиеся у хозяйского сына несколько пивных бочонков привлекли гостей, не поленившихся проехать двадцать миль.
У Саломеи были темные обворожительные глаза и соблазнительная фигура, привлекавшая внимание всех присутствующих — даже девушек. Однако все смотрели на нее с ехидством или пренебрежением, отворачиваясь, когда Саломея проходила — нет, плавно проплывала — мимо. Она буквально лучилась чувственностью и опасностью. Саломея была старше Трумэна, о чем он узнал позже. Ей исполнился двадцать один. Для юного Дейли она казалась недосягаемой — совсем не пара ему.
Это был вызов.
— Даже не думай, — тихонько предупредил Трумэна Майк Бевинс. Тем не менее взгляд последнего прилипал к девушке при каждом ее движении — очевидно, его желания противоречили собственным словам.
— Кто она? — Трумэн притворился незаинтересованным, однако, как и Майк и все остальные парни, не сводил с нее взгляда.
— Ходячая неприятность.
— Ты о чем?
— Последний, кто с ней встречался, попал в автокатастрофу в ту же ночь, когда бросил ее.
— И?.. — Трумэн отхлебнул пива из красного пластикового стаканчика.
— Ходят слухи, что от нее лучше держаться подальше. — Майк продолжал говорить загадками.
— Она сейчас свободна?
— Господи, Трумэн… Ты меня вообще не слушаешь?
— Не понимаю, о чем ты. Почему я должен держаться от нее подальше?
Майк сделал большой глоток пива, вытер губы и с трудом сосредоточился на собеседнике.
— Злить ее опасно для здоровья. И рано или поздно все парни бросают ее. Лучше не ссориться с ней — это во-первых…
Он по-прежнему несет чушь.
— Да ты просто не хочешь, чтобы я даже попытался, — усмехнулся Трумэн. — Боишься, что у меня с ней все получится, да?
Он сделал еще глоток и нашел взглядом Саломею. Ее густо подведенные карие глаза встретились с его глазами. Она улыбнулась — и по его венам растекся жар.
— В общем, не вздумай волочиться за этой юбкой, — велел Майк. — Серьезно, чувак: от нее одни неприятности… — Он украдкой огляделся и наклонился ближе к Трумэну: — Говорят, она ведьма. Ее мать была ведьмой, и бабка тоже.
— Что за бред!
Глаза Саломеи сулили множество удовольствий. Трумэн не мог отвести от них взгляд.
Он сделал еще один глоток «настойки храбрости».
— А я вот попробую.
Он оставил протестующего Майка и пересек комнату…
* * *
— …Трумэн. Трумэн… — На него смотрел Болтон.
Дейли сосредоточил внимание на детективе.
— Прошу прощения. Просто пытался вспомнить… где я мог ее встречать. Я тогда был еще почти ребенком, — поспешно добавил он.
