Страх в голосе девочки пересилил здравый смысл Мерси, и она бросилась по темному коридору. Ориентируясь на детские крики, нашла Морриган в спальне, тускло освещенной керосиновой лампой. Бабушка, откинувшись в ветхом кресле на сорок пять градусов, казалась крохотной — ее тельце заняло лишь небольшую часть кресла. От шеи до пят она была укутана одеялом. Даже в таком тусклом свете Мерси заметила, что оно пропиталось кровью.
Когда Мерси вошла, голова женщины слегка повернулась, и та умоляюще вздохнула. Килпатрик нащупала еще один бесполезный выключатель, бросила сумку у кресла и опустилась на колени.
Надо остановить кровь.
— Где вы ранены? — спросила она, осторожно взяв женщину за запястье, чтобы проверить пульс. Его биение напоминало слабое трепыхание птенца. Бабушка Морриган снова издала умоляющий вздох и попыталась сесть.
— Сидите и не двигайтесь, — велела ей Мерси. — Поднеси лампу поближе, — обратилась она к Морриган. — И подержи фонарь, чтобы было лучше видно.
Девочка повиновалась. У Мерси перехватило дыхание, когда она встретилась с отчаянным взглядом старушки, уцепившейся за рукав ее куртки. Их взгляды встретились. Бабушкины глаза были мокрыми, веки сморщенными от старости, а вздохи становились все громче.
Она вообще может говорить?
Когда Мерси медленно стянула мокрое одеяло, то ахнула, а старушка тихонько вскрикнула.
Ее грудь, живот и предплечья были сплошь изранены. Что-то острое насквозь прорезало тонкую ткань ночной рубашки. Темные пятна образовывали на ткани зловещие узоры, из ран без остановки сочилась кровь.
— Кто это сделал?
Мерси не могла пошевелиться. Ее мозг был не в силах воспринять мысль, что кто-то сотворил такой ужас с пожилой женщиной. Та начала что-то тихо бормотать или напевать — Килпатрик не разобрала ни слова.
— Что случилось, Морриган? — спросила она, роясь в сумке в поисках бинтов.
— Не знаю. Я встала в туалет и нашла ее такую. И сразу побежала к дороге за помощью.
Мерси наложила на раны толстый слой ваты, которая сразу намокла.
Слишком много крови.
Она быстро сделала перевязку, удерживая вату бинтами. При этом волновалась все сильнее, понимая, что ее скудных запасов не хватит. Вскоре она израсходовала последние бинты.
— Принеси чистые полотенца или простыни, — приказала она Морриган. Девочка выскочила из комнаты.
Килпатрик взяла старушку за руку и заметила еще несколько кровоточащих порезов.
Защищалась от ударов?
Выдавив из себя улыбку, она заглянула в перепуганные темные глаза.
— С вами все будет хорошо. — Хотя предчувствие у нее было дурное.
Женщина продолжала что-то напевать. Мерси спросила себя, не индианка ли она. Хотя внешне больше напоминает итальянку.
— Что она говорит? — спросила Килпатрик у Морриган, вернувшейся со стопкой полотенец. Затем схватила верхнее и прижала к самой серьезной ране — на шее старушки.
Девочка на секунду замешкалась.
— Не знаю. Я еще не выучила заклинания.
Заклинания?
— Не думаю, что это проклятие. Ее голос не сердитый.
Наверное, это хорошо…
— Как ее зовут?
— Бабушка.
— Нет, ее настоящее имя.
Девочка призадумалась.
— Оливия.
— Оливия, — обратилась к старушке Мерси, — что с вами случилось? Кто это сделал?
Та по-прежнему смотрела на нее. С ее губ по-прежнему срывались незнакомые слова.
Кажется, не итальянский. Такой язык я вообще никогда не слышала.
Бабушка Морриган замолчала, ее дыхание стало хриплым. Она закашлялась, издав глубокий хрип, с губ заструилась кровь. Мерси сильнее прижала полотенце к кровоточащему животу и приказала Морриган сделать то же самое. Та послушалась.
— Она умирает? — прошептала девочка сквозь слезы.
Мерси не хватило духу соврать.
— Не знаю. Но выглядит плоховато.
Оливия закашлялась, и кровь хлынула еще сильнее. Она дрожащей рукой подняла окровавленную руку и, коснувшись щеки гостьи, впервые произнесла на знакомом Мерси языке:
— Спасибо.
Ее рука была теплой и влажной. Пальцы старушки скользнули вниз по лицу Килпатрик. Когда их взгляды встретились, ужас в глазах Оливии сменился умиротворением.
Она умирает.
— Нет! Я не позволю вам умереть, Оливия! — Мерси потрясла ее за плечо. — Морриган, поговори с ней. Пусть она слышит тебя.
Девочка начала умолять бабушку. Та устало посмотрела в сторону внучки.
Мерси охватила паника. Здесь она не могла вызвать «Скорую». Оставалось только два варианта — дотащить старушку до «Тахо», остаться там и продолжить попытки остановить кровотечение, или же ехать сначала до дома Морриган, а потом до больницы. Мерси взвесила оба.
Вернусь на «Тахо».
Она вскочила на ноги:
— Надо вернуться сюда на машине.
Оливия резко подняла руку, ухватив Килпатрик за запястье:
— Останься.
Мерси замерла, медленно опустилась обратно на колени, снова взяла кровоточащую ладонь и посмотрела в глаза умирающей.
Она не хочет остаться одна.
Через прикосновение Оливии Мерси передалось спокойствие.
Я сделаю это ради нее.
Старушка перевела взгляд с гостьи на внучку и закрыла глаза.
Килпатрик смотрела, как ее грудь поднялась и опустилась еще четыре раза, а потом замерла.
Мерси в оцепенении держала руку Оливии и слушала рыдания Морриган.
2
— Извините, что забрал вашу одежду, спецагент Килпатрик, — пробормотал шериф округа Дешутс, когда Мерси, переодевшись в спальне Морриган, бросила куртку, свитер и джинсы в принесенный им бумажный пакет.
— Ничего страшного, у меня всегда есть запасная.
Едва Мерси взглянула на свой окровавленный свитер, то поняла, что следователи захотят получить в качестве вещдоков все, что на ней надето. Но прежде чем она переоделась, криминалист сфотографировал ее в окровавленной одежде.
Мерси стояла и смотрела прямо перед собой, пока молодой человек кружил вокруг нее, делая снимки. Он придвинулся ближе, чтобы сфотографировать ее лицо, и Килпатрик с трудом подавила чувство вины, подступившее к горлу: она не смогла спасти Оливию. Криминалист неловко попросил у нее разрешения отрезать прядь волос. Мерси кивнула, наблюдая, как ее длинные темные волосы, слипшиеся от запекшейся крови, скользнули в приготовленный конверт. Криминалист достал тампон, смочил и приложил к лицу Килпатрик: на нем запеклась кровь Оливии. Высыхающая кровь стала стягивать кожу, и Мерси машинально царапнула ее ногтем, прежде чем поняла, что это. Так что кровь все еще оставалась у нее под ногтями даже после того, как криминалист соскоблил ее со щеки.
