— Да, я понял.
— Бутафор ставил меч в угол за некоторое время до окончания поединка. Я брал его в последний момент перед тем, как я и Макдуф снова выходили на сцену.
— Значит, Макбет ушел за кулисы, закричал и был обезглавлен клейдеамором, с которого перед тем убрали бутафорскую голову. Теперь ее заменила настоящая голова.
— Я… Да, признаюсь, я соображаю не так быстро, но… да, наверное, так. Я думаю, времени для этого хватило бы.
— А места? Чтобы замахнуться мечом?
— Место есть всегда. Макдуф под моим руководством размахивал мечом, еще находясь на виду у зрителей, и опускал его лишь тогда, когда оказывался вне поля зрения в дальнем левом углу. Места было достаточно. Я был за кулисами в глубине сцены, разговаривал с королем, бутафором и прочими. Я видел, как Макдуф ушел за кулисы. Я все больше убеждаюсь, — сказал Гастон, — что здесь действует какое-то пагубное влияние, что клейдеамор живет своей собственной тайной жизнью. Теперь он удовлетворен. Будем надеяться.
Он пристально посмотрел на Аллейна.
— Я ужасно устал, — сказал он. — Это был тревожный момент. Даже страшный. Должно быть, я что-то сделал не так. Я сначала не смотрел вверх. Было темно. Я взял его и сунул рукоять за пояс, а потом вышел на сцену вслед за Макдуфом. А когда я посмотрел вверх, мне на лицо капнула кровь. Что я сделал? Каким образом я, купивший этот меч и дороживший им, оскорбил его? Может быть, это из-за того, что я позволил выставить его на всеобщее обозрение? Это правда, я это сделал. Я носил его. — Его проницательные глаза сверкнули. Он снова принял позу командующего. — Может быть, это была похвала? — спросил он. — Может быть, меня допустили в какое-то эзотерическое братство, и я прошел обряд крещения кровью? — Он беспомощно взмахнул рукой. — Я в замешательстве.
— Мы пока не станем вас больше тревожить, мистер Сирс. Вы нам очень помогли.
Они вернулись обратно на сцену, где Бэйли и Томпсон сидели на корточках, поглощенные своим ужасным занятием.
— Нет особых сомнений насчет оружия, мистер Аллейн, — сказал Бэйли. — Это та штука, на которой торчит голова. Острый как бритва! И есть отметины — видите? Удар нанесен сзади, когда жертва наклонилась. Ясно как день.
— Да, вижу. Отпечатки?
— Он был в перчатках. В латных рукавицах. Они все в них были.
— Томпсон, вы сделали все нужные снимки?
— Да, спасибо. Крупным планом, всё, что есть вокруг, и общую картину.
Послышался звук открываемой служебной двери и энергичный резкий голос.
— Ладно. Темновато тут. Где тело?
— Сэр Джеймс! — позвал Аллейн. — Сюда!
Появился сэр Джеймс Кертис, в безупречном смокинге и черном пальто с чемоданчиком в руках.
— Я был на праздничном ужине. Что у вас тут? Боже правый, это что такое?
— Всё в вашем распоряжении, — сказал Аллейн.
Бэйли и Томпсон отошли в сторону. Голова Макдугала на острие клейдеамора смотрела с пола на патологоанатома.
— Где тело? — спросил он.
— Вон там, в темном углу. Мы его не трогали.
— А что тут за история?
Аллейн рассказал.
— Я сидел в передних рядах, — сказал он.
— Невероятно. Я взгляну на тело.
Тело лежало спиной вверх. Накидка с прототипом тартана клана Макбетов была перекинута через руку и под крепление щита, а другим концом приколота брошью к плечу. Сэр Джеймс осмотрел рану. Край раны был завернут внутрь, и кусочек разрезанного воротника попал в рану.
— Одним ударом, — сказал он и склонился над телом. — Лучше отвезти останки в морг, если ваши люди закончили.
Они вернулись на сцену.
— Можно снять голову, — сказал Аллейн.
Бэйли достал большой пластиковый мешок и взялся за голову. Томпсон обеими руками ухватился за перекладины рукояти меча. Они стояли лицом друг к другу, расставив ноги и держа лезвие меча параллельно полу, словно пародия на двух мастеровых, потеющих в кузнице.
— Готов?
— Готов.
— Тяни.
Самой худшей частью процедуры оказался звук: словно кто-то вынимал из бутылки огромную пробку. Бэйли положил голову в пакет, подписал ярлычок и завязал пакет шнурком. Он положил пакет в парусиновый контейнер.
— Я унесу это, — сказал он и отправился с пакетом к полицейской машине.
— А что делать с оружием? — спросил Томпсон.
— Для него есть что-то вроде картонного чехла, — сказал Аллейн. — На столе для реквизита. Его можно положить вдоль задних сидений или на пол. Потом тело и бутафорскую голову. Вы ведь сразу поедете в морг?
— Да. А вы пробудете тут еще какое-то время? — спросил сэр Джеймс.
— Да.
— Я позвоню вам, если что-то выяснится.
— Спасибо.
Вошли сотрудники скорой помощи и упаковали тело в пластиковый мешок, положили его на носилки, накрыли, вынесли из здания и увезли. Сэр Джеймс последовал за ними на своей машине.
Аллейн сказал:
— Пойдемте, Фокс, найдем реквизитора.
Мастерс ждал их за кулисами.
— Я решил, что артистическое фойе можно использовать в качестве офиса, — сказал он. — Я покажу вам, где оно находится.
— Спасибо за заботу. Я поговорю с реквизитором там.
Актерское фойе было очень удобным — с креслами, книгами, большим столом и с фотографиями и картинами в рамах на стенах. Они устроились за столом.
— Привет, Эрни, — сказал Аллейн, когда вошел реквизитор. — Боюсь, мы не знаем вашей фамилии. Назовите ее.
— Джеймс, сэр.
— Эрнест Джеймс. Надеюсь, мы не задержим вас надолго. Дело довольно мрачное, а?
— Просто ужас.
— Вы ведь давно здесь работаете?
— Пятнадцать лет.
— Так долго? Присядьте, пожалуйста.
— Спасибо, — сказал Эрни и сел.
— Мы сейчас пытаемся понять, когда именно было совершено преступление, и когда подменили головы. Последние слова Макбета — «Будь проклят тот, кто закричит: «Пощада!». После этого он и Макдуф сражаются; это был великолепный поединок. Он уходит со сцены, и мы предполагаем, что его сразу убили. Дальше пауза. Потом фанфары и барабаны звучат все громче и громче. Потом долгий выход на сцену всех актеров, оставшихся по пьесе в живых. Потом диалог между Малькольмом и старым Сивардом. Появляется Макдуф, за ним следует Гастон Сирс, держа голову на своем гигантском мече.
— Так вы, шеф, сидели в передних рядах?
— Да, как раз когда это случилось.
— Господи, это было ужасно. Ужасно.
— Да, так и есть. Скажите мне, Эрни, когда вы надели бутафорскую голову на меч и положили его в углу с реквизитом?
