Они встали. Уинтер Моррис взглянул на часы. Эта минута казалась бесконечной; раздавались странные тихие звуки — вздохи, приглушенный удар, телефонный звонок, чей-то мгновенно замолчавший голос; и никто на самом деле не думал о сэре Дугале, кроме Мэгги, боровшейся со слезами. Уинтер Моррис сделал решительный жест, и молчание закончилось.
— Прошу прощения, господин председатель. Прежде чем мы разойдемся…
Это был Брюс Баррабелл.
— Как представитель актерского профсоюза я бы хотел передать принятые выражения соболезнования и сказать, что сделаю необходимые запросы от вашего имени касательно того, какие действия должны быть предприняты в столь необычных обстоятельствах.
— Благодарю вас, мистер Баррабелл, — нервно сказал старший попечитель.
Он и его коллеги сдержанной процессией проследовали на выход через служебную дверь. Актеры поднялись на пустую сцену и собрались вокруг доски объявлений.
— Канцелярия сейчас откроется, дамы и господа, — сказал Уинтер Моррис и поспешил туда.
На зеленой доске висело объявление, отпечатанное на фирменном бланке театра.
«МАКБЕТ»
СРОЧНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ ДЛЯ ВСЕГО ПЕРСОНАЛА
Вследствие непредвиденных и весьма трагических обстоятельств сезон с настоящего момента закрывается. Пьесу «Макбет» заменит пьеса «Перчатка» Перегрина Джея. На четыре главные роли назначены актеры из нынешней труппы. Остальные роли открыты для прослушивания, которые будут проведены сегодня вечером и завтра, а также, при необходимости, в последующие два дня. Репетиции начнутся на следующей неделе. Администрация театра благодарит актеров труппы за выдающиеся успехи и глубоко сожалеет о необходимости снять постановку.
Подпись: «Долфин Энтерпрайз»,
Сэмюэл Гудбоди
Председатель
31 мая 1982 года
На порядочном расстоянии от первого объявления висело второе.
ТЕКУЩАЯ ПОСТАНОВКА
«Перчатка».
Прослушивания: сегодня и в последующие два дня с 11.00 до 13.00 и с 14.00 до 17.00.
Шекспир — мистер Саймон Мортен
Энн Хатауэй — мисс Нина Гэйторн
Хемнет Шекспир — Уильям Смит
Смуглая Дама — мисс Маргарет Мэннинг
Доктор Холл
Джоан Холл
Соперник
Бёрбедж
Экземпляры с текстом пьесы можно получить в канцелярии.
Перегрин стоял у доски и переписывал фамилии актеров в блокнот. Актеры читали объявления, по одному и по два переходили в зрительный зал и через партер выходили в фойе.
Перегрин переставил стулья на сцене, расположив их спинками друг к другу, чтобы обозначить вход в гостиную Шекспира, и оставил еще шесть в качестве рабочего реквизита. Он прошел в партер и сел.
Я должен взять себя в руки, подумал он, я должен продолжать работать и откуда-то взять энтузиазм в отношении своей собственной пьесы.
На сцену вышел Боб Мастерс и вгляделся в зал.
— Боб, — сказал Перегрин, — мы проведем прослушивания как обычно, когда все будут готовы.
— Хорошо. Дай нам полчаса, пока Уинти разбирается с жалованьем.
— Ладно.
Последние актеры ушли в фойе. Из-за кулис на сцену вышла одинокая пара — Уильям и его мать; она была в опрятном сером костюме и белой блузке, он тоже в темно-сером костюме и белой рубашке с синим галстуком. Он подошел к доске, взглянул на нее и повернулся к матери. Она подошла и положила руки ему на плечи.
— Я не уверен, — ясным голосом сказал он. — Разве мне не нужно прослушиваться?
— Привет, Уильям, — позвал из зала Перегрин. — Нет, не нужно. Мы решили рискнуть и поставить на тебя. Но я вижу, у тебя с собой пьеса. Поди забери свое жалованье, а потом возвращайся сюда — посмотрим, как у тебя получается. Хорошо?
— Да, спасибо, сэр.
— Я подожду тебя на улице, — сказала его мать, и не успел Перегрин спохватиться, как она вышла через служебную дверь.
Уильям прошел через зал в канцелярию, и на короткое время Перегрин остался совсем один. Он сидел в партере и думал: такие как Нина уже начали говорить, что «Дельфин» — несчастливый театр. И внезапно время сжалось, и он вернулся в тот момент, когда первая постановка его пьесы едва завершилась. Он почти услышал голоса актеров…
Уильям вернулся. Он прочел начальные сцены, и Перегрин подумал: я был прав. Этот мальчик — актер.
— Ты подойдешь на роль, — сказал он. — Поезжай домой, учи текст и приходи на репетиции через неделю.
— Спасибо, сэр, — сказал Уильям и ушел через служебную дверь.
— Да, сэр. Нет, сэр. Не стриги меня пока, дам я шерсти три мешка
[133], — сказал голос, который невозможно было не узнать. Это был Брюс Баррабелл, сидевший в глубине зала.
Перегрин посмотрел на него через темный зал.
— Баррабелл? — сказал он. — Вы собираетесь прослушиваться?
— Да. На роль Бёрбеджа.
Он появляется только во втором акте, подумал Перегрин. Он хорошо бы подошел на эту роль. И вдруг он ощутил сильнейшую неприязнь к Баррабеллу. Я не хочу, чтобы он был в труппе, подумал он. Я не могу этого допустить. Я не хочу его прослушивать. Я не хочу с ним разговаривать.
Роль Бёрбеджа представляла собой роль страшно занятого делового человека и талантливого актера, в предполагаемо елизаветинской манере. Сладкозвучный, черт его дери, подумал Перегрин. Он, конечно, идеален для этой роли. Ох, черт, черт!
Актеры начали потихоньку стекаться в зал из канцелярии. Миссис Абрамс пришла, чтобы делать для Перегрина записи и говорить актерам: «Спасибо, мы вам сообщим о своем решении». Росс прослушался на роль доктора Холла. Он прочел ее отлично, с хорошим пониманием того, каким был лекарь в те дни и каким старательным, но смертельным было лечение юного Хемнета. Актриса, игравшая придворную даму, попробовалась на роль Джоан Харт, сестры поэта. Эту роль раньше играла Эмили, и Перегрин постарался не подпадать под влияние этих воспоминаний. Если бы он предложил ей вернуться в театр и сыграть ее, она сказала бы, что уже слишком стара.
Они продолжали работать. Кто-то вошел и сел позади Перегрина. Он почувствовал чью-то руку на своем плече.
— Вы уже прослушали Баррабелла? — спросил тихий голос.
— Нет.
— Я не стал бы брать его в труппу.
Аллейн убрал руку и тихо вышел.
III
Прежде чем уйти из театра, Аллейн коротко побеседовал с Перегрином и рассказал ему о признании Баррабелла — если это можно было назвать признанием.
