— Уверена, так и будет.
— Я пошел. Пока, Эм; пожелай мне удачи.
— Желаю всем сердцем, — сказала она, поцеловала его и сунула ему в руки пакет и термос. — Твой обед, — сказала она.
— Спасибо, любимая. Не знаю, когда я вернусь домой.
— Ладно. Всегда пожалуйста.
Она проводила его взглядом, пока он шел до машины. Он погудел ей на прощание и уехал.
II
Он репетировал сцену с ведьмами. На сцене позади платформы с виселицей постелили матрасы. Бутафорский труп на виселице тихонько поворачивался в петле, приведенный в движение таинственным сквозняком, который часто возникает за кулисами. Когда Перегрин вошел, Рэнги стоял рядом с виселицей и всматривался в пустоту под ней.
— Видишь что-нибудь? — спросил он.
Приглушенный голос из пустоты ответил что-то неразборчивое.
— Если ты не видишь задние ряды галерки, значит, они не видят тебя.
— Слишком темно.
— Тебе включат свет. Есть там кто-нибудь? — позвал Рэнги и получил утвердительный ответ.
— Посвети на себя.
— Погоди. — Пауза. Огонек зажигалки осветил покрытое щетиной лицо. — Видно? — спросил Рэнги.
— Я ничего не вижу.
— Ясное дело. Ладно, — прокричал Рэнги, — можешь спускаться.
— Доброе утро, Рэнги, — сказал Перегрин. — Присоединился к профсоюзу рабочих сцены?
Рэнги ухмыльнулся.
— Мы хотели убедиться, что нас оттуда не видно.
— Нужно быть осмотрительнее. Правильнее было бы попросить меня, а я бы выяснил это у оформителя сцены. — Он положил руку на плечи Рэнги. — Вы ведь не в стране «Сделай сам», — сказа он.
— Извините. Я ничего не делал. Просто покричал.
— Ладно. Нужно быть осторожнее, а то как бы все рабочие сцены не устроили забастовку. Брюс Баррабелл здесь?
— По-моему, нет.
— Хорошо. Твоя роль отлично развивается. Тебе она нравится?
— О, да, конечно.
— Мы выдадим тебе юбку для репетиций.
— Буду кем-то вроде тохунга женского пола? Только тохунга всегда мужчины.
— Вы будете похожи на трех подозрительного вида старух, пока Макбет не увидит ваши лица — ужасные и всезнающие. В первой сцене мы видим ведьм такими, какими они кажутся — похожими на птиц, почти воронов. Они заняты тем, что собирают с трупа на виселице «убийцы пот». Во второй сцене, когда Макбет впервые встречает их, они выглядят словно карикатура на респектабельность: шляпы, замызганные передники, грязные чепцы, подвязанные под подбородком, словно у покойников. Блонди — сексуальная ведьма. У нее свисает одна грудь — темная и морщинистая. Они совершенно не похожи на тохунга женского пола.
— Да, в самом деле, — весело сказал Рэнги.
Прибыл Дугал Макдугал. Он никогда не входил, как обычный человек — в его появлении всегда был намек на то, что это целое событие. Было слышно, как он громко приветствует актеров, занятых в более важных ролях, и не забывает пожелать доброго утра тем, кто занят во второстепенных. Он появился на сцене, поприветствовал Перегрина так, словно они не виделись по меньшей мере месяц, увидел девушек-ведьм («Доброе утро, дорогая. Доброе утро дорогая») и оказался лицом к лицу с Рэнги.
— О! Доброе утро… э-м-м… Рэйни, — высокомерно сказал он.
— Внимание, все. Мы займемся сценами с ведьмами. Я попросил прийти осветителя и мастера сценических эффектов. Мне нужно, чтобы они сидели рядом со мной, делали записи и после репетиции составили для себя планы. Послание, которое я планирую до нести до зрителя, во многом зависит от сценических эффектов, и я надеюсь, что вместе мы состряпаем что-нибудь такое, от чего зрители покроются мурашками.
Он подождал, пока ведьмы займут свои места на сцене, а остальные рассядутся в зале.
— Никакой увертюры в привычном смысле слова, — сказал он. — Свет в зале гаснет, слышен приглушенный барабанный бой. Бум, бум, бум — как биение сердца. Занавес поднимается, вспышка молнии. Мы мельком видим ведьм. Сухой лед.
Рэнги на перекладине виселицы тянется к голове трупа. Венди согнулась пополам, а Блонди, стоя у нее на спине, хватается за ноги висельника. Они копошатся так пять секунд. Свет гаснет. Раскат грома. Свет снова постепенно загорается, он тусклый и направлен на ведьм, которые теперь стоят на земле. Диалог.
— «Когда сойдемся мы втроем…»
[108]
Блонди говорила высоким дискантом, голос Венди был резким и прерывистым, а голос Рэнги — полнозвучным и дрожащим.
— «Там встретим мы…» — Пауза. Тишина. Потом все вместе они шепчут:
— «…Макбета».
— Вспышка молнии, — сказал Перегрин. — И два кошачьих вопля. Сухой лед, много.
— «Полетим в нечистой мгле».
— Свет полностью гаснет! Поймай их в воздухе, в прыжке. Эффект длится одно мгновение. Свет остается выключенным, пока не сменят декорации. Ведьмы! Кто-нибудь, попросите их подойти поближе.
— Мы слышали, — сказал голос Рэнги. — Идем.
Он и две девушки вышли из-за платформы.
— Нужно будет придумать, как быстро выйти из-за платформы, пока свет на сцене выключен. Чарли там?
— Да, — сказал помощник оформителя, выходя на сцену.
— Понятно, что нужно сделать?
— Понятно.
— Хорошо. Есть вопросы? Рэнги, как матрасы? Все хорошо?
— У меня да. А вы как?
— На этот раз удачно, — сказала Венди. — Но лодыжку растянуть можно.
— Падайте мягко, распластайтесь и уползайте, — сказал Перегрин.
— Да.
— Погодите минутку.
Он воспользовался временной лесенкой, поднялся на сцену и взбежал на платформу.
— Вот так, — сказал он и высоко подпрыгнул. Он исчез из виду, раздался мягкий стук.
— Надо будет чем-то это замаскировать, — сказал мастер сценических эффектов. — Может, снова приглушенный бой барабана?
Полная тишина. Венди перегнулась через край платформы. Перри лежал на спине и смотрел на нее.
— Все в порядке? — спросила она.
— Идеально, — сказал он странным голосом. — Я сейчас вернусь. Следующий эпизод. Освободите сцену.
Они ушли со сцены. Перегрин осторожно ощупал правый бок под ребрами и над бедром. Перелома не было, но бок чертовски болел. Он встал на четвереньки на покрытом брезентом матрасе и теперь увидел, что произошло. Под брезентом отчетливо вырисовывалась крестообразная выпуклая фигура: рукоять, переходящая в лезвие. Он ощупал ее: никаких сомнений, это был клеймор — деревянный меч, от которого они отказались, начав пользоваться стальными копиями оригинала.
