– Я еще не сделал заказ.
Она качает головой. Ирокез сегодня зеленый.
– Я всегда вижу, что нужно моим клиентам. А тебе нужна скорость, чувак. Пиво требовалось еще вчера.
– Все настолько очевидно, да?
Старая добрая Лиза.
Она терпеливо улыбается.
– Как ее зовут?
– Кого?
Девушка закатывает глаза.
– Ту, кто не дает тебе покоя. Она особенная, потому что ты не из тех, кто обычно сидит тут с унылой моськой.
– Ее зовут Джесс. – Делаю большой глоток алкоголя.
– Стой… – Лиза облокачивается на стойку. – Она брала «Вельвет Фог», да?
– Наверное.
Она кивает, точно мудрец.
– Милая девочка. Не каждая выпьет пшеничное пиво. Я бы ей вдула. Но я думала, что ты больше не собирался ни с кем встречаться после как-ее-там.
– Молли.
– Я не забыла, Блейк. Просто не нравится произносить ее имя вслух.
Точно. Лиза – ярая защитница игроков. Я никогда не говорил, что Молли сделала, но во время первого сезона она приходила в «Стикс энд Стоунз» и охраняла меня, как доберман. Ей никогда не нравилось это место, и она постоянно жаловалась, что ей подают слишком теплое пиво.
Теперь мне кажется, что виновата в этом Лиза.
– Она, кстати, снова в городе. – Не верится, что я это говорю.
– Черт. – Лиза корчит рожу. – Мне жаль. Она тебя достает?
– Не настолько, чтобы я не справлялся.
Выражение лица барменши смягчается.
– Ты всегда так говоришь, милый. И я уверена, что это правда. Но мужчины – не острова. Ты из тех, кто заботится о семье, друзьях и товарищах по команде. Но кто присмотрит за тобой?
Сделав еще один глоток, я задумываюсь над вопросом.
– То есть ты имеешь в виду, что мужчины, скорее, похожи на полуострова? Тогда женщины похожи на загруженные районы в центре города. Все эти улицы с односторонним движением, вечные пробки. Чертовски сложно.
Она открывает рот, а потом опять закрывает. Схватив со стойки кружку, она подставляет ее под кран и наполняет.
– Выпей это и расскажи, что ты собираешься сделать по поводу Джесс. Она тебя отшила?
Качаю головой.
– Она сказала, что развлекаться со мной – глупо. Или что я – глупый. Что-то из этого.
Лиза вздрагивает.
– Ох, милый. Может быть, она не хотела, чтобы это так прозвучало.
Вообще-то я вполне уверен, что она говорила это без злого умысла. Но что у нее на уме? И когда она уже поймет, что нам хорошо вместе?
– Женщины всегда меня хотят.
У барменши дергаются губы.
– Большинство женщин.
– Да, – поправляюсь я. – Те, которым нравятся члены.
– Но не Джесс?
– Немного я ей нравлюсь, – признаю я. – Но недостаточно. Серьезно, Лиз: как такое может быть, что одна женщина меня преследует, а другая просто считает меня ЭДДОД?
– Эддод?
– Эпизодически Доводящим До Оргазма Другом.
– А ты хочешь большего? – Она замолкает. – Ты одинок.
Фу. Опять это слово. Почему люди считают меня таковым?
– Ладно. Тупой вопрос, – предупреждает Лиза. – Ты вообще говорил, что хочешь большего?
– Да. Ну, я намекал.
– Ты намекал. Как?
Хммм. Я прижал ее к стене в гардеробе и трахнул.
– Возможно, ты в чем-то права.
Лиза хохочет.
– Прикинь? Тебе надо быть с ней откровенным. Как она даст то, что ты хочешь, если она не знает, что это? А, и если ты из тех, кто любит делать широкие жесты, то сейчас для этого самое время. А ты кажешься на это способным.
– Да? – Правда, я делаю очень широкие жесты с Блейк-Змеем. Но у меня такое чувство, что Лиза сейчас говорит не о сексе.
– Да. Твой принцип: «все или ничего». Найди то, что ей очень нужно, и дай ей это. Девчонке придется обратить на это внимание.
– И правда.
– Конечно.
Я еще немного это обдумываю.
– Но даже если я что-то сделаю, она все равно может меня отшить.
– Такое может случиться, – признает Лиза, протирая стойку. – Но тогда ты будешь знать, каково это.
Мать твою. У меня резко перехватывает дыхание: кажется, что я уже знаю, каково это.
Я смогу. Я не смогу
Джесс
– Проснись и пой!
Громкий веселый голос прерывает мою не особо спокойную спячку. Я не успеваю моргнуть, как весь мир опрокидывается и я падаю на пол. Какого черта?..
Я со стоном потираю руку, которая пострадала от знакомства с паркетом. Осознаю, что упала со стула. Я что, заснула за столом? Тру ладонями лицо. Да, я точно отключилась ночью за зубрежкой. На страницах учебника, послужившего мне подушкой, осталась лужа слюны и отпечаток щеки.
– О боже, ты в порядке? – Вайолет поднимает меня на ноги. Ее зрачки за стеклами очков округлились от беспокойства. – Я не хотела тебя пугать.
– Все в порядке. – Тру уставшие глаза. – Который час?
– Восемь тридцать.
Я ахаю.
– Серьезно? – Блин. Наш экзамен по патофизиологии и фармакотерапии (два слова, о существовании которых я не знала, пока не стала учиться на медсестру) начнется через тридцать минут. Я даже не успею сходить в душ, черт возьми. – Почему ты не разбудила меня раньше?
Она морщит лоб.
– Разбудила. Ты сказала: «Я встала!» – и продолжила читать.
Да? Прекрасно. Некоторые люди ходят во сне. Я, по всей видимости, в таком состоянии учусь. Вот только… Ни слова не помню из учебника. Как и из записей лекций. Паника завладевает мной, пока я пытаюсь воспроизвести хоть каплю информации с занятий. Мать твою. Я завалю этот экзамен.
Вайолет не замечает моего состояния.
– Надо одеться, – сообщает она мне.
Да неужели? Я бегаю по комнате, хватая одежду, а потом вылезаю из вчерашних мятых джинсов и свитера. Соседка наблюдает, прислонившись к двери.
– Ты уходишь или подождешь, чтобы пойти в аудиторию вместе?
– Могу подождать, – снисходительно говорит она.
Я натягиваю чистые штаны для йоги. Эх. Поверить не могу, что уснула в джинсах. Теперь бедра покрыты красными линиями в тех местах, где деним упирался в кожу.
– Хочешь, чтобы я поспрашивала тебя, пока собираешься? – спрашивает она.
